Коллектив авторов - Полевое руководство для научных журналистов [сборник статей]

Это уже слишком? Конечно, я беру одну из крайностей, описывая, что может пойти не так в эссе и, возможно, пошло не так в этом эссе — когда эссеист берет слишком широкий диапазон, оставляя мешанину из идей, мыслей, фактоидов и мнений, которым не хватает фокуса, которым не место в одном материале или которых просто больше, чем читатель может переварить.

Но я думаю, что противоположная крайность — слишком мало материала, — если и не встречается чаще, во всяком случае, более коварна. Здесь дело не в том, что текст подает что-то «неправильно», что он непрофессиональный или страдает недостатком мастерства. Но ему не хватает амбиций: автор останавливается слишком рано, ограничивает территорию, по которой блуждает его разум, и в итоге выходит нечто примитивное, стандартное или просто неинтересное.

Мы знаем врагов хорошего научного репортажа: плоские лиды, мутный слог, махровая неточность. Как научный эссеист вы сталкиваетесь со всеми этими врагами — и с другими. Вы, к примеру, можете недостаточно вложиться в текст или, напротив, вложиться слишком сильно и поддаться пустому солипсизму. Или слишком рано закончить — не пытаться, не бороться, но удовлетвориться первыми же простыми ответами, которые придут вам на ум. Или так и не зацепиться за то, что вы пытаетесь сказать. Или обманываться, считая, что вам на самом деле есть что еще сказать, когда это не так. Хм.

Не уверен, что эссе — этот разрушитель форм, не подвластный правилам: стоит анализировать. Дело не в том, что эссе невозможно проанализировать, разбить на составляющие и кодифицировать, изучить примеры каждого типа, найти в них шаблоны. В «Искусстве личного эссе» (The Art of the Personal Essay) Филип Лопейт упоминает аналитическую медитацию, обличительную речь, мозаику, мемуары — без сомнений, некоторые ученые зарабатывают этим на жизнь. Но я не уверен, что будущему эссеисту есть что почерпнуть из такого анализа. Скорее, использовать богатства эссе — значит оставить последние попытки удержаться за форму, отправиться в путешествие, не совсем понятно куда. Дэвид Кваммен начинает свое эссе «Воронка» 1992 г. с описания смертельно опасного эпизода в порогах реки Гэллатин в штате Монтана, сравнивает водовороты с огромными вращающимися щетками на мойке машин, упоминает ламинарное течение, напряжение сдвига и числа Рейнольдса, затягивает нас в анатомию и физиологию сердечных клапанов и рассказывает, как Леонардо да Винчи изучал движение семян травы, выброшенных в реку, таким образом получая

рисунки грациозной турбулентности, которые выводит вода, сталкиваясь с препятствием или падая с высоты: завитки, вихри, пенные шапки, длинные волны с гребнями, спирали внутри спиралей, все эти формы, накладывающиеся друг на друга, создавая прозрачную глубину.

Мы смакуем каждое свободное слово и мысль.

Но вся эта чертова свобода предполагает, что написание эссе покажется новым и странным тем, кто воспитан суровой дисциплиной газетной журналистики или даже работой на журналы с отсроченными дедлайнами. Острый фокус и хорошо определенный предмет, который почти в любом другом виде журналистской работы будет желательным, ограничивает размах и амбиции эссе. Не то чтобы эссе позволяет дряблость — в конечном счете оно требует такой же строгости и постоянной саморедактуры, как и все хорошие тексты. Но можно не слишком торопиться обращаться к этим верным профессиональным инструментам: можно потерпеть какое-то время свои писательские эксцессы и остаться открытым для шумных и назойливых вспышек своего воображения.

В четвертой и пятой частях вы познакомитесь со специализированной научной журналистикой — эксперты расскажут, как освещают астрономию, здоровое питание, психическое здоровье, науки о Земле и т. д., сознательно сузив свою специализацию.

Это почти противоречит тому, что большинство из нас начинают карьеру как авторы широкого профиля, пишущие о различных научных открытиях и тенденциях. В этом есть понятная логика: небольшая концентрация внимания и беспокойный ум, кажется, естественны для журналистов. Нам нравится наша способность переключаться с области на область и с темы на тему.

Специализация — сознательный выбор какой-то конкретной темы — обычно приходит позже. Такой выбор делают многие фрилансеры: это позволяет им использовать накопленные знания, а не исследовать каждую тему с нуля. В крупных газетах журналисты тоже чаще специализируются на более узкой тематике: например, для освещения медицины иногда приглашают в штат врачей.

Но, хотя это описывает мой карьерный путь — от газетного научного журналиста к специализации на науках о поведении, — я хотела бы для начала подчеркнуть ценность и даже важность научных журналистов, которые пишут обо всем.

Мое внимание обратил на это Ли Хотц из Los Angeles Times на одной конференции несколько лет назад. Он описал научных журналистов как последних универсалов в научном сообществе. Он считал — и теперь я с ним согласна, — что панорамный обзор широкоугольного объектива, который предпочитают журналисты, сильно недооценен.

В отличие от самих ученых, часто плотно «упакованных» в свои специализации, научные журналисты по своей природе междисциплинарны. Мы обычно видим — и часто любим создавать — связи между различными областями знаний. Такой «вид сверху» позволяет нам выявлять тенденции, связывающие между собой разные дисциплины, часто замечая общие черты, которых не видят ученые.

Приматолог из Университета Эмори Франс де Вааль, пишущий как для широкой, так и для научной аудитории, однажды сказал, что видит собственную область науки более ясно, когда пишет для обывателей: он меньше занят предвосхищением возражений коллег и лучше концентрируется на том, что хочет сказать.

Так что, хотя мы, редакторы этой книги, в четвертой и пятой частях попытались собрать широкий спектр текстов о том, что такое специализированная журналистика и как в ней преуспеть, эти мнения нужно воспринимать в контексте. Мы предлагаем их вам, надеясь, что они тоже окажутся полезны в междисциплинарном смысле.

Универсалу может показаться, что все специализации, о которых здесь говорится, — на самом деле один профиль. Для тех, кто хочет по-настоящему специализироваться на одной теме, вопросы, которых мы здесь касаемся, помогут лучше понять, что это может означать. Тем же, кто уже выбрал конкретную область исследований, мы надеемся все же дать полезные советы в смежных областях или помочь взглянуть на их специализацию свежим взглядом.

И хотя эти главы посвящены сложным научным областям, я бы хотела подчеркнуть еще один момент. Ни в этой, ни в следующей частях книги вы не найдете отдельных глав по фундаментальным наукам — химии, биологии и физике.