Генри Минцберг - Менеджмент. Природа и структура организаций

Сила механистической бюрократии прежде всего в ее способности защитить себя от влияния внешней среды, надежно оградив от внешних тревог и волнений, что позволяет ей рационализировать свои операции и благодаря этому достигать высокого уровня продуктивности. Однако сегодня уже никому не надо напоминать, что «власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно». Отгородившись от внешнего мира, механистическая бюрократия сосредоточивает всю власть в руках администраторов – людей, которые управляют в них с помощью систем полномочий и контроля. Приверженность и активное участие людей – в форме культуры или идеологии – способны ограничить эту власть, поставить ее под угрозу. Когда они в организации есть, все работают во имя общего блага. Но когда эти силы изгоняются, власть начинает развращать. Крупная бюрократическая организация становится закрытой системой, обслуживающей своих администраторов (несмотря на их заявления о своей «социальной ответственности»).

Когда это происходит, начинает разрушаться вся система. Администраторы становятся все жаднее и стараются удовлетворить свои возрастающие потребности, создавая личные империи и переставая служить потребителям и даже владельцам организации. Это вынуждает организацию, невзирая на последствия, разрастаться все больше, чтобы удовлетворять потребности администраторов без серьезного обострения конфликта. Другие члены организации также проникаются этой идеей, например работники, которые начинают настаивать на получении своей доли прибыли. И поскольку единственное, чего не может выносить закрытая система менеджмента, это обвинения масс, которые могут продемонстрировать всему миру фундаментальную незаконность ее основ власти, она склонна сдаваться и принимать их условия. А соглашения о чрезмерной заработной плате почти всегда можно компенсировать дальнейшим ростом организации либо, если это не получается, активным использованием рыночной власти [256] Рыночная власть – возможность оказывать влияние на рыночную цену. .

Но чрезмерность и неумеренность имеют обыкновение накапливаться, и истории о персональных самолетах руководителей компаний и о том, что их бонусы растут быстрее, чем экономические показатели их организаций (достаточно вспомнить, насколько увеличились зарплаты руководителей компаний из списка Fortune 500 за последнее десятилетие, и сравнить эти цифры с прибылью их отраслей или с зарплатой рабочих), доходят до ушей сторонних наблюдателей. Некоторые из них пытаются предпринять те или иные меры, другие, которых еще активнее не подпускают к происходящему в организациях, начинают ставить под сомнение законность всей их системы власти. «Почему то, что хорошо для General Motors, хорошо для всей страны?» – спрашивают они, особенно если видят, что эту корпорацию контролирует не совет директоров, а менеджеры. В итоге начинается кампания с целью оказания давления на организацию, а затем в ситуацию вмешивается и государство.

Дело, однако, заканчивается скорее не исправлением положения, а дальнейшей политизацией организации. Если ранее крупная корпорация могла выглядеть как хозяйственная единица с политической властью, теперь она больше напоминает политическую единицу, которой довелось функционировать в экономической сфере. Она принимает форму политической арены для одних людей, которые используют ее, чтобы довести до победного конца свою идеологическую борьбу, и становится постоянным и мощным источником выгод для других, которые конкурируют друг с другом ради личных интересов. А как только в результате всего этого крупную организацию охватывает конфликт, ей уже едва ли позволят разрешить его самостоятельно. Какую из наших гигантских, сильно политизированных организаций – в бизнесе, государственном секторе, в любой другой сфере – когда-либо оставляли в покое требовательные влиятельные стороны из ее окружения?

Все было бы замечательно, если бы политизация в организации играла ту же роль, какую играет эквивалентный процесс в природе. Когда животное становится неспособным эффективно функционировать, оно превращается в добычу для других животных и со временем непременно попадет в когти какого-то хищника. Эта система жестока, но функциональна: она позволяет перераспределять ресурсы, от чего природная среда только выигрывает. Если бы слабые, ставшие дисфункциональными животные выживали, это было бы очень плохо для природы, поскольку ресурсы перераспределялись бы неправильно. И именно последнее, я настаиваю, происходит в нашем обществе организаций.

Восьмая, и последняя, идеязаключается в том, что политизированным организациям все больше позволяют поддерживать себя политическими средствами, в результате чего возникает угроза разрушения не одной ослабевшей организации, а общества организаций в целом. Как может выживать организация, которая лишилась своей основной миссии? Ответ на этот вопрос очевиден – только благодаря политизации. Она начинает действовать как политическая единица, стараясь поддерживать себя исключительно путем все более активного применения своей политической власти.

В нашем мире крупных организаций конкуренция между пивоварами, пекарями и мясниками времен Адама Смита превратилась в олигархию гигантских корпораций, невероятно разросшихся государственных служб и огромных профсоюзов, заключающих друг с другом сделки во имя взаимного удобства. Раньше организации, особенно в бизнесе, росли потому, что они оказывались проницательнее, умнее и конкурентоспособнее других; потому что стремились прийти туда, куда хотели; потому что очень хотели «попасть туда». Это был, по сути, экономический подход. Но «оставаться там», куда они пришли, – уже другой вопрос. Крупные организации часто могут поддерживать себя другими, совсем не экономическими средствами.

Одно из таких средств – прошлый успех. В данном случае упор делается не на том, что организация делает сейчас, а на том, как сделанное ею в прошлом влияет на ее сегодняшний день. Например, корпорация много лет назад вложила огромные средства в самые выгодные участки для развития розничной торговли или в самые дешевые источники поставок либо приобрела такую репутацию, что агенты по закупкам просто не могут с ней не считаться.

Другой способ – использование имеющейся у корпорации власти, которая по своему характеру больше политическая, чем экономическая. Например, крупные организации могут заключать друг с другом взаимовыгодные коммерческие соглашения, препятствуя тем самым выходу на рынок новых конкурентов и смягчая конкуренцию на нем; они могут проводить чрезвычайно масштабные «имиджевые» рекламные кампании, чтобы манипулировать общественным мнением; в сфере авиаперевозок они используют современную форму подкупа, в рамках которого частным лицам, билеты которых оплачиваются их компаниями, начисляются бонусные баллы, что снижает спрос на услуги более скромных фирм-перевозчиков, имеющих менее развитые сети; они могут воспользоваться влиянием многих людей и организаций, зависящих от них, чтобы лоббировать выгодные для них законы на уровне государства. Даже государственное регулирование благосклонно к крупным организациям, поскольку оно удерживает небольших потенциальных конкурентов от выхода на рынок, просто отпугивая их огромным объемом канцелярской работы, которую для этого приходится выполнить.