Наталья Гарбер - Как писать в XXI веке?

А если ваш адресат нравится вам настолько же, насколько Иван Васильевич был омерзителен Максудову, и любви к нему нет, а текст публиковать надо? Ну, тогда показываю, как решает эту проблему гений прозы и поэзии, солнце русской поэзии Александр Сергеевич Пушкин. И, кстати, оцените эпиграф Марины Цветаевой — даже когда адресат вам нравится, этот протест будет подниматься в вашей творческой душе каждый раз, когда вам надо будет продавать плоды своего писательского труда, бунтовщически шепча про себя «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать».

Посему просто будьте честны с собой, и с собеседником делайте так: «садитесь в его кресло», как я вам предложила, и… пишите как Пушкин о том, что из этого выйдет.

Гений, как известно, что ни напишет, все становится блестящим примером. Посему прочтите нижестоящую новеллу Пушкина — это «продающее эссе на высочайшее имя».

Проанализируйте текст как литературное письмо: определите его задачу, тему и идею, центральные тезисы и аргументы, ключевые события и стиль. Теперь взгляните на текст как на эссе, обозначив его смысл и послание, композиционное построение и речевые особенности, а также стилистическую модель, выбранную Пушкиным.

А теперь поглядите на текст как на продающее письмо: пройдитесь по нему с помощью пяти пунктов о продаже и пяти пунктов «о любви» к клиенту — и разберитесь, как Пушкин делает продающим письмом-эссе свою новеллу. И что он нам с таким блеском, столь очевидно и невероятно, на самом-то деле продает?

Текст новеллы сопровождают примечания — на случай, если вы запамятовали какие-то понятия или персоны тех времен и нуждаетесь в восстановлении исторической логики и канвы реальных событий. Также далее приведена история редактуры новеллы, по которой можно наблюдать логику создания этого исторического текста. Исходя из целей шедевра, ответьте себе на вопрос: почему Пушкин вымарал отрывки, выделенные курсивом, из окончательной версии сочинения?

Итак, вот полный текст шедевра.

Пушкин А. С., 1825 год

Когда б я был царь, то позвал бы Александра Пушкина и сказал ему: «Александр Сергеевич, вы прекрасно сочиняете стихи».

Александр Пушкин поклонился бы мне с некоторым скромным замешательством, а я бы продолжал: «Я читал вашу оду « Свобода » [12]. Она вся писана немного сбивчиво, слегка обдуманно, но тут есть три строфы очень хорошие. Поступив очень неблагоразумно, вы однако ж не старались очернить меня в глазах народа распространением нелепой клеветы . [13]. Вы можете иметь мнения неосновательные, но вижу, что вы уважили правду и личную честь даже в царе».

— «Ах, ваше величество, зачем упоминать об этой детской оде? Лучше бы вы прочли хоть 3 и 6 песнь «Руслана и Людмилы», ежели не всю поэму, или I часть «Кавказского пленника», или «Бахчисарайский фонтан». «Онегин» печатается: буду иметь честь отправить два экз. в библиотеку вашего величества к Ив. Андр. Крылову [14], и если ваше величество найдете время…»

— «Помилуйте, Александр Сергеевич. Наше царское правило: дела не делай, от дела не бегай. Скажите, как это вы могли ужиться с Инзовым, а не ужились с графом Воронцовым ?» [15]

— «Ваше величество, генерал Инзов добрый и почтенный старик, он русский в душе; он не предпочитает первого английского шалопая всем известным и неизвестным своим соотечественникам. Он уже не волочится, ему не 18 лет от роду; страсти, если и были в нем, то уж давно погасли. Он доверяет благородству чувств, потому что сам имеет чувства благородные, не боится насмешек, потому что выше их, и никогда не подвергнется заслуженной колкости, потому что он со всеми вежлив, не опрометчив, не верит вражеским пасквилям. Ваше величество, вспомните, что всякое слово вольное, всякое сочинение противузаконное приписывают мне так, как всякие остроумные вымыслы князю Цицианову. От дурных стихов не отказываюсь, надеясь на добрую славу своего имени, а от хороших, признаюсь, и силы нет отказываться. Слабость непозволительная».

— «Но вы же и афей [16]? вот что уж никуда не годится».

— «Ваше величество, как можно судить человека по письму, писанному товарищу [17], можно ли школьническую шутку взвешивать как преступление, а две пустые фра зы [18]судить как бы всенародную проповедь? Я всегда почитал и почитаю вас, как лучшего из европейских нынешних властителей (увидим однако, что будет из Карла X [19]), но ваш последний поступок [20]со мною — и смело ссылаюсь на собственное ваше сердце — противоречит вашим правилам и просвещенному образу мыслей…»

— «Признайтесь, вы всегда надеялись на мое великодушие?»

— «Это не было бы оскорбительно вашему величеству: вы видите, что я бы ошибся в моих расчетах…»

Но тут бы Пушкин разгорячился и наговорил мне много лишнего, я бы рассердился и сослал его в Сибирь, где бы он написал поэму «Ермак» [21]или «Кочум» [22], разными размерами с рифмами.

Франкфуртский журнал [23]

В рукописи Пушкина эта запись не озаглавлена; она сохранилась в черновом виде и относится к концу 1824 — началу 1825 г., когда была отослана в печать первая глава «Евгения Онеги на». Текст записи сложный, испещренный многочисленными, иногда противоречивыми переделками. В тексте выше дано окончательное чтение, получаемое в результате изучения всего процесса написания сочинения.