Lib.ru/Современная литература: Евпланов Андрей Яковлевич. Коллекционер

человеку в выражении добрых чувств. В-третьих, не грех попользоваться за

счет мелкого хищника капитализма. А в-четвертых, знаем мы этих

черножопых, небось, не обеднеют, если покормят представителя

общественности.

Спорить с ним было бесполезно, Будылин до самого дома Солдатова не

проронил ни слова. Дом и вправду производил впечатление необитаемого, на

воротах висел замок, калитка была опечатана. На звонок никто не

откликался.

- Со стороны леса, в заборе есть лаз, там доски плохо прибиты, - сказал

Общественность.

Такая осведомленность показалась Будылину странной - уж не сам ли

борец за справедливость сковырнул доску для каких-то своих целей, но

сейчас это оказалось кстати.

Не нужно было быть следопытом, чтоб определить, что лазом часто

пользовались, крапива у забора была вытоптана. Едва заметная тропинка,

петляющая между сосен, вела к дому, но не к парадному входу, а к

стеклянному павильону, примыкающему к даче. Там вероятно был устроен

зимний сад, как это сейчас принято у богатых. Общественность уверенно

направился туда.

"Партизан хренов, - усмехнулся про себя Будылин, - уже все облазил".

И, как будто в подтверждение его мысли, Общественность подошел к

стеклянной двери оранжереи, достал из портфеля пилку для ногтей, и

принялся ковырять ею в замке.

- Может лучше динамитом, у вас с собой нет? - попытался шутить

Будылин.

- Заткнись, - огрызнулся старик, не отрываясь от своего занятия.

Но медвежатник из него оказался никакой, замок открываться не хотел,

и тогда Общественность, что есть силы, саданул портфелем по стеклу.

И тут за дверью появилась Кира и сказала:

- Будылин, ты почему в тапочках?

- Кто-то кричал.

- Я тоже слышала, но думала, что мне показалось. Да вы входите, раз

уж пришли, - Кира открыла дверь и впустила ночных гостей.

Они прошли через зимний сад в гостиную, где на полу валялись

обрывки журналов, осколки посуды, окурки, бутылки из-под пива.

Впечатление было такое, что тут чудила компания подростков.

На самом деле, это были следы пребывания милиции, которая только

на второй день после убийства Солдатова пожаловала в его загородный дом.

К тому времени Кира уже знала, что случилось нечто непоправимое. Нет, в

поселке она не бывала и не интересовалась тем, что там происходит. Просто

ее животное чутье подсказывало, что нужно как можно быстрее исчезнуть из

этого дома, затеряться в городе, уехать к черту на кулички, чтоб никто не

достал. Но в городе у нее никого не было, с Будылиным она рассталась

плохо, прилюдно назвала его пидором, пыталась шантажировать и

прихватила с собой из офиса дорогой ноутбук. При таких обстоятельствах,

конечно, ни о каком возвращении и речи быть не могло. И не потому, что

Будылин был злопамятен или принципиален, а просто он ею уже наигрался.

Он был не из, тех, кто испытывает сентиментальные чувства к старым

игрушкам, и потому, наверно, так легко ее отпустил, когда она заявила, что

намерена оставить работу и вообще уйти к другому. Он просто сказал: "Сдай

дела Куренной", как будто между ними ничего не было, как будто год,

который она провела с ним, разыгрывая роль Тюбетейки, ничего для него не

значил. Вот тут уж она дала волю бабству: и как только она его не обзывала,

и жене обещала "открыть глаза", и совершенно не нужный ей ноутбук "из

вредности" унесла из офиса. Нет, поле всего этого идти к Будылину было

бесполезно.

Файзулла, конечно бы принял, хотя, может быть, избил бы до

полусмерти. Старому бабаю она была нужна, он любил дорогие вещи и знал

в них толк.

Но возвращение к нему означало для Киры отказ от того, что делало ее

жизнь настоящей жизнью, а не жалким существованием, от мечты стать

БЕЛОЙ ЖЕНЩИНОЙ, и это было для нее страшнее смерти.

К тому же она надеялась получить что-то после Солдатова, ведь они

хоть и не были официально зарегистрированы как муж и жена, но жили

совместно у всех на виду.

Надо было бежать, куда глаза глядят, когда сразу же после отъезда

Стаса исчез охранник, прихватив с собой из дома весь запас спиртного. Этот

охранник был исполнительным и трезвым молодым человеком, и раз уж он

сбежал, значит ситуация была безнадежной.

Вслед за охранником из дома исчез повар, сказал, что идет закупать

продукты на неделю, взял деньги, и как в воду канул. Он был не местный -

наверно уехал к себе на Украину. Кто его знает, что он еще прихватил с

собой кроме денег. Кире было не до того, чтобы считать убытки, но

спиртного ей явно не доставало.

Вслед за поваром пропала прислуга. Она была приходящая, и просто не

пришла в положенное время. Видимо, дела были совсем уж плохи, раз она не

решилась заглянуть напоследок в дом, чтобы разжиться каким-нибудь

добром.

В отчаянии Кира ходила по комнатам, курила и смотрела сразу три

телевизора. По всем трем программам показывали прекрасную жизнь:

БЕЛЫЕ ЖЕНЩИНЫ в купальниках от Версаче или Гуччи, загорали на яхтах

пили шампанское, мартини, шабли, флиртовали с мужчинами в черных

кадиллаках, ламборгини, роллс-ройсах. Вообще-то Кира обожала такие

фильмы, но сейчас ей невыносимо было на все это смотреть.

На следующий день появилась милиция и понятые. Кире сообщили,

что Стас убит в поселке. Потом ее возили в морг на опознание. Она не

кричала, не рвала на себе волосы, даже слезинки не проронила при виде

мертвого тела Стаса, только сказала: "это он" и сразу отвернулась, как будто

перевернула страницу книжки.

В доме был обыск, искали наверно причину покушения, но никто не

знал, как она выглядит. Кира знала, но не сказала об этом ни слова. Эти ей

были бесполезны, а с теми еще можно было договориться. Она почему-то

была уверена, что рано или поздно они должны были появиться в этом доме,

и тогда у нее, возможно, будет шанс. Главное быть здесь, когда они придут.

Но как раз этого милиция решила не допускать. Они, видимо, сочли ее

слишком незначительной свидетельницей, шлюшкой, которую богатый

бизнесмен приютил на некоторое время у себя для того, чтобы развлекаться,

ведь у нее не было ни прописки, ни даже российского гражданства. В доме

оставалось много дорогих вещей, которые она могла украсть и исчезнуть.

Задерживать ее не было никаких оснований, но и оставлять здесь не

представляюсь возможным. И они выставили ее на улицу, записав на всякий

случай номер ее мобильника, а дом опечатали.

Целый день она болталась в городе, рассматривала витрины дорогих

магазинов, пила кофе в кофейнях, смотрела кино, а ночью она вернулась в

дом через дырку в заборе со стороны леса, которую очевидно проделали