Константин Душенко - Великое наследие древних

«Пир семи мудрецов», 11

Лучший дом тот, ‹…› в котором у хозяина меньше всего дела.

«Пир семи мудрецов», 12

Афродита печется не о плотском соитии, и Дионис не о винном похмелье.

«Пир семи мудрецов», 12

Жизнь есть последовательность человеческих дел, бо́льшая часть которых имеет предметом добывание и приготовление пищи.

«Пир семи мудрецов», 15

Пища нам не только средство к жизни, но и средство к смерти.

«Пир семи мудрецов», 16

Тело есть орудие души, а душа орудие бога.

«Пир семи мудрецов», 21

Взаимное послушание и благожелательство, достигнутое без предварительной борьбы, есть проявление бездеятельности и робости и несправедливо носит имя единомыслия.

«Агесилай», 5

Славное отличается от позорного более всего надлежащей мерой.

«Агесилай», 36

Следовало бы сказать народу: «Один и тот же человек не может быть у вас вместе и правителем и прислужником».

«Агид и Клеомен», 2

Больше всего толпа почитает тех, перед кем испытывает страх.

«Агид и Клеомен», 31

Добровольная смерть должна быть не бегством от деяний, но – деянием. Позорно и жить только для себя, и умереть ради себя одного.

«Агид и Клеомен», 52

Как всегда бывает с людьми, лишенными разума, ему [египетскому царю Птолемею] стало казаться, что самое безопасное – бояться всех и не доверять никому.

«Агид и Клеомен», 54

Ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов.

«Александр», 1

Бог – это общий отец всех людей, но ‹…› особо приближает к себе лучших из них.

«Александр», 27

ОТВЕТЫ ИНДИЙСКИХ МУДРЕЦОВ АЛЕКСАНДРУ МАКЕДОНСКОМУ:

Кого больше – живых или мертвых? – ‹…› Живых, так как мертвых уже нет.

Какое из животных самое хитрое? – ‹…› То животное, которое человек до сих пор не узнал.

Что было раньше – день или ночь? – ‹…› День был на один день раньше.

Что сильнее – жизнь или смерть? – ‹…› Жизнь сильнее, раз она способна переносить столь великие невзгоды.

«Александр», 64

Задающий мудреные вопросы неизбежно получит мудреные ответы.

«Александр», 64

Наибольшей любви достоин такой человек, который, будучи самым могущественным, не внушает страха.

«Александр», 64

Всем людям свойственно, потерпев крушение, вспоминать о требованиях долга и чести.

«Антоний», 17

Не только среди животных бывают такие, что прекрасно видят в потемках, но днем слепнут ‹…›, – точно так же встречаются люди, красноречие и ум которых при сиянии солнца и зычных криках глашатая пропадают, но если дело вершится втихомолку и украдкой, способности их вновь обнаруживаются в полном блеске.

«Арат», 10

Бессмертия, чуждого нашей природе, и могущества, зависящего большей частью от удачи, мы жаждем и домогаемся, а нравственное совершенство – единственное из божественных благ, доступных нам, – ставим на последнее место.

«Аристид», 6

Поистине подобает полководцу иметь чистые руки.

«Аристид», 24

Говорят греки, что истина – в вине.

«Артаксеркс», 15

Главная причина кровожадности тиранов – это трусость, тогда как источник доброжелательства и спокойствия – отвага, чуждая подозрительности. Вот и среди животных хуже всего поддаются приручению робкие и трусливые, а благородные – смелы и потому доверчивы и не бегут от человеческой ласки.

«Артаксеркс», 25

Хиосец Феодот ‹…› [предложил] принять Помпея, а затем его умертвить. ‹…› Дескать, мертвец не укусит.

«Брут», 33

* Мудрость ‹…› отнюдь не хвалит невинности, кичащейся неведением зла, но считает ее признаком незнания того, что обязан знать всякий человек, желающий жить достойно.

«Деметрий», 1

Великие натуры могут таить в себе и великие пороки, и великие доблести.

«Деметрий», 1

Народ часто ненавидит именно тех, кому воздает почести и кто с ненасытимой алчностью и спесью принимает их от недоброхотных даятелей.

«Деметрий», 30

Дело не только в том, что вместо красоты и добра они [безнравственные цари] гонятся за одной лишь роскошью и наслаждениями, но и в том, что даже наслаждаться и роскошествовать по-настоящему они не умеют.

«Деметрий», 52

Я живу в маленьком городке и, чтобы он не сделался еще меньше, охотно в нем остаюсь.

«Демосфен», 2

Один кивок человека, внушающего к себе доверие, весит больше многих и пространных периодов.

«Демосфен», 10

Я ‹…› полагаю свойством ‹…› созданной для государственных дел души ‹…› хранить свое достоинство куда тщательнее, нежели актеры, которые играют царей ‹…› и которых мы видим на театре плачущими или же смеющимися не тогда, когда им хочется, но когда этого требует действие или роль.

«Демосфен», 22

Первыми предатели продают себя самих.

«Демосфен», 31

Учитель гимнастики Гиппомах, по его словам, издали узнавал своих учеников ‹…›, даже если видел только одно – как человек несет с рынка мясо.

«Дион», 1

Законом установлено, что мстить обидчику справедливее, чем наносить обиду первым, но по природе вещей и то и другое – следствие одной и той же слабости.

«Дион», 47

Дети способные легче припоминают услышанное однажды, но у тех, кто воспринимает слова учителя с усилием, с напряжением, память более цепкая: все, что они выучат, словно выжженное огнем, запечатлевается в душе.

«Катон [Младший]», 1

Согласие проще всего найти там, где слабее всего способность сомневаться.

«Катон [Младший]», 1

Его боятся, сынок, еще больше, чем ненавидят. (Сарпедон, наставник Катона Младшего, в ответ на его вопрос, почему никто не убьет диктатора Суллу.)

«Катон [Младший]», 3

Нет ни одного нравственного качества, чья слава и влияние рождали бы больше зависти, нежели справедливость, ибо ей обычно сопутствует и могущество, и огромное доверие у народа. Справедливых не только уважают, как уважают храбрых, не только дивятся и восхищаются ими, как восхищаются мудрыми, но любят их, твердо на них полагаются, верят им, тогда как к храбрым и мудрым питают либо страх, либо недоверие. ‹…› Именно по этой причине и враждовали с Катоном все видные люди Рима.

«Катон [Младший]», 44–45

Клятву, данную врагу, нарушают из страха перед ним, а данную богу – из пренебрежения к нему.

«Лисандр», 8

И в государственной деятельности есть свой круг побед, и когда он завершен, пора кончать. В состязаниях на государственном поприще – ничуть не меньше, чем в гимнасии, – тотчас обнаруживается, если борца покидают молодые силы.