Константин Душенко - Великое наследие древних

«Лукулл», 38

В речи гораздо более, чем в лице, как думают некоторые, открывается характер человека.

«Марк Катон», 7

Катон ‹…› никогда не скупился на похвалы самому себе и отнюдь не избегал прямого хвастовства, считая его спутником великих деяний.

«Марк Катон», 14

Невозможность похвастаться богатством люди полагают равной его потере, а хвастаются всегда вещами излишними, а не необходимыми.

«Марк Катон», 18

Государство есть некая совокупность объединившихся частных домов и сильно лишь в том случае, если преуспевают его граждане – каждый в отдельности.

«Марк Катон», 30, 3

В Спарте полководец, достигший своей цели благодаря хитрости и убедительным речам, приносит в жертву быка, а победивший в открытом бою – петуха. Так даже столь воинственный народ, как спартанцы, полагал слово и разум более достойными и подобающими человеку средствами действия, нежели силу и отвагу.

«Марцелл», 22

Робкие врачи, не решающиеся применить нужные лекарства, потерю сил у больного принимают за ослабление болезни.

«Марцелл», 24

Вечно у него будет какой-нибудь повод снова попытать счастья: после удачи – уверенность в себе, после неудачи – стыд!

«Марцелл», 26

Народ ‹…› боится презирающих его и возвышает боящихся. Ведь для простого народа величайшая честь, если люди высокопоставленные им не пренебрегают.

«Никий», 2

Народ в некоторых случаях с удовольствием использует опытных, сильных в красноречии и рассудительных людей, однако всегда с подозрением и страхом относится к их таланту, старается унизить их славу и гордость.

«Никий», 6

Нет ничего постыдного в том, чтобы бежать от гибели, если только не стараешься спасти жизнь бесчестными средствами, равно как нет и ничего хорошего в том, чтобы спокойно встретить смерть, если это сочетается с презрением к жизни. Вот почему Гомер самых неустрашимых и воинственных мужей выводит в бой хорошо и надежно вооруженными, а греческие законодатели карают того, кто бросит свой щит, а не меч или копье, желая этим указать, что каждому (а главе государства или войска – в особенности) надлежит раньше подумать о том, как избежать гибели самому, нежели о том, как погубить врага.

«Пелопид», 1

Настоящий полководец должен умереть от старости или, по крайней мере, под старость.

«Пелопид», 2

Кони, запряженные в колесницу, бегут быстрее, нежели поодиночке, – не потому, что общими усилиями они легче рассекают воздух, но потому, что их разжигает соревнование и соперничество друг с другом.

«Пелопид», 19

Трудно путем исследования найти истину, когда позднейшим поколениям предшествующее время заслоняет познание событий, а история, современная событиям и лицам, вредит истине, искажая ее, с одной стороны, из зависти и недоброжелательства, с другой – из угодливости и лести.

«Перикл», 13

Поскольку поток времени бесконечен, а судьба изменчива, не приходится ‹…› удивляться тому, что часто происходят сходные между собой события. ‹…› Если ‹…› события сплетаются из ограниченного числа подобных частиц, то неминуемо должны по многу раз происходить сходные события, порожденные одними и теми же причинами.

«Серторий», 1

Среди полководцев самыми воинственными, самыми хитроумными и решительными были одноглазые, а именно Филипп [Македонский], Антигон, Ганнибал.

«Серторий», 1

Полководец должен чаще смотреть назад, чем вперед.

«Серторий», 18

Лучше жить ничтожнейшим гражданином Рима, чем, покинув родину, быть провозглашенным владыкой всего остального мира. (Приписано мятежному римскому полководцу Серторию.)

«Серторий», 22

Душе человека ‹…› от природы присуща потребность любить, ‹…› [поэтому] к тем, у кого нет предмета любви, закрадывается в душу и там укрепляется что-нибудь постороннее. ‹…› Посмотришь иногда – человек не в меру сурово рассуждает о браке и рождении детей, а потом он же терзается горем, когда болеют или умирают дети от рабынь или наложниц ‹…›. Даже при смерти собак и лошадей некоторые от печали доходят до такого позорного малодушия, что жизнь становится им не мила.

«Солон», 7

Законодатель при составлении законов должен иметь в виду то, что возможно для человека, если он хочет наказывать малое число виновных с пользой, а не многих – без пользы.

«Солон», 21

Солон приноравливал законы к окружающим обстоятельствам, а не обстоятельства к законам.

«Солон», 22

Нам, эллинам, бог дал способность соблюдать во всем меру. (Приписано Солону.)

«Солон», 27

Полновластье делает явными глубоко спрятанные пороки.

«Сулла», 30

Всего больше изумления вызывала она [Корнелия], когда без печали и слез вспоминала о сыновьях [Тиберии и Гае Гракхах] и отвечала на вопросы об их делах и их гибели, словно бы повествуя о событиях седой старины. Некоторые даже думали, будто от старости или невыносимых страданий она лишилась рассудка и сделалась бесчувственною к несчастиям, но сами они бесчувственны, эти люди, которым невдомек, как много значат в борьбе со скорбью природные качества, хорошее происхождение и воспитание: они не знают и не видят, что, пока доблесть старается оградить себя от бедствий, судьба нередко одерживает над нею верх, но отнять у доблести силу разумно переносить свое поражение она не может.

«Тиберий и Гай Гракхи», 40

Прибегать к железу без крайней необходимости не подобает ни врачу, ни государственному мужу – это свидетельствует об их невежестве, а во втором случае к невежеству надо присоединить еще несправедливость и жестокость.

«Тиберий и Гай Гракхи», 44

Судьба ‹…› приводит в движение одно посредством другого, сближает вещи самые отдаленные и переплетает события, казалось бы, ничего общего друг с другом не имеющие, так что исход одного становится началом другого.

«Тимолеонт», 16

Нет слов – позора до́лжно избегать и стыдиться, незачем, однако, боязливо прислушиваться к любому порицанию – это свойство человека совестливого и мягкого, но не обладающего подлинным величием.

«Тимолеонт», 41, 2

Если заглянуть в будущее, ничто в настоящем не может считаться ни великим, ни малым.

«Тит», 21

Страдание, ‹…› перегоревши, обращается в гнев.

«Фабий Максим», 21

Начало победы – смелость.

«Фемистокл», 8

Как обыкновенно бывает при большой опасности, в трудных обстоятельствах, толпа ожидает спасения больше от чего-то противоречащего рассудку, чем от согласного с ним.