Владимир Троекуров - Жизнь как она есть. Объяснение в любви

Каждый день на курсах приносил Борису открытия. Даже занятия церковным пением поразили его новым, до тех пор неведомым чувством единства с незнакомыми людьми, причастности к чему-то высокому и общему для всех них. Постепенно Борис стал ориентироваться в основных понятиях христианства. Конечно, он еще в советское время читал книги и энциклопедические статьи по разным вопросам, но тогда все было какое-то чужое, вымученное. И сейчас еще, желая выбить из своей головы застрявшие там богоборческие парадоксы, он смущал вопросами преподавателей. Противопоставлял христианским догматам духовный опыт буддизма, йоги… Сомнения продолжали терзать его, и он продирался сквозь них, как через колючий терновник, больно цеплявший и царапавший его душу. Но что-то влекло его вперед все сильнее и сильнее.

Наконец занятия на курсах подошли к концу, и Борис пришел к убеждению, что ему надо исповедаться и причаститься. Он купил брошюрку для подготовки к исповеди, взял тонкую тетрадку и стал записывать в нее все свои грехи, которые вспоминались ему по мере чтения пособия для кающихся. Грехов набралось на несколько листов. В ближайшее воскресенье он заставил себя встать пораньше и поехал в тот же монастырь на литургию. Тогда он еще плохо ориентировался в церковном богослужении и приехал совсем поздно, к самому концу службы. Иеромонах уже собирался уходить, когда Борис подошел к нему со своей тетрадкой.

– Ну, что у вас? – спросил он Бориса без интереса.

– Да я вот хотел исповедаться… – замямлил Борис.

Иеромонах без всякого энтузиазма приготовился слушать. Борис начал читать по тетрадке. Через пару страниц священник перебил Бориса вопросом:

– Вы в первый раз?

– Да, – ответил Борис и продолжил чтение.

Последнее, что сказал Борис, было предубеждение против причастия с общей ложки из опасения чем-нибудь заразиться.

– Но вы причащаться-то будете? – только и спросил священник.

– Буду, – твердо сказал Борис.

Иеромонах молча накинул ему на голову епитрахиль и тихо прочитал молитву. Затем, посмотрев на растаявшую очередь прихожан к Чаше, сказал Борису:

– Причастие уже закончилось. Приходите в другой раз. Вы молитвы читали?

– Какие? – удивился Борис.

Священник перечислил.

– Как раз и правило к причастию прочитаете. Будет непонятно, тяжело, но вы все равно прочитайте и тогда приходите.

Через несколько дней Борис, мало что понимая в церковнославянском тексте, механически вычитал все каноны и все правило и пришел на литургию. На этот раз к началу. Найдя того же иеромонаха, Борис наскоро исповедал ему несколько грехов, напомнив, что был у него недавно. Служба прошла для Бориса нетягостно. Правда, было много непонятного, но, главное, Борис причастился. Первый раз в своей сознательной жизни. Он возвращался домой по заснеженной улице, и внутри у него звучали торжественные церковные песнопения. На душе было легко и радостно, хотелось петь, и он действительно пел то, что запомнилось ему на литургии. Так началась его жизнь в Церкви.

Борис еще не знал, что православному христианину нужно каждый день утром и вечером читать домашнее правило, ходить в храм на богослужение каждые субботу и воскресенье и в большие праздники, поститься в среду и пятницу и многое другое. Все это ему еще предстояло узнать и осуществить в своей жизни. Однако жизнь его уже изменилась. В ней появилась радость. Неизъяснимая, невыразимая… Бориса подхватил какой-то невидимый поток и понес. Теперь он мог думать и говорить только о вере. Все остальное ему было неинтересно, скучно. Во время разговоров в компаниях знакомых и родных, когда Борис с увлечением говорил что-нибудь о Христе, Евангелии и Церкви, он иногда замечал переглядывающихся между собой по его поводу людей, но не обижался на них, а лишь сожалел, что им еще не открылось то великое богатство веры, которое переполняло его душу. «Они считают меня чудаком, помешанным на религии, а себя трезвыми прагматиками, прочно стоящими на почве реальности. Когда-то я тоже был материалистом-реалистом и не имел оттого ничего кроме тоски и бессмысленности. Может, и их когда-нибудь приведет Господь к Себе», – думал он.

Сам Борис стремился узнать о Церкви как можно больше. Каждый день читал Евангелие, рассказы о жизни пустынных отцов, книги о молитве, об иконах, по истории Церкви… Ему вдруг открылся огромный, необъятный, доселе неведомый мир, и он жадно вбирал его в себя истосковавшейся и изголодавшейся душой. Как все новоначальные, Борис порывался вразумлять неверующих и сомневающихся, мечтал побыстрее достигнуть высот созерцательной молитвы, получать откровения, может быть, даже уйти когда-нибудь в монастырь и там молиться, молиться…

Стены и башни Псково-Печёрского монастыря

Соборная площадь монастыря

В Богом зданных пещерах монастыря

Хозяйственный двор Псково-Печерского монастыря

Возможность удовлетворения последнего желания вскоре ему представилась. Знакомые сообщили ему, что принимаются заявки на паломническую поездку в Псково-Печерский монастырь. Значит, он сможет съездить пока на разведку, пожить десять дней в монастыре, узнать, что к чему. А там – как Бог даст…

Борис позвонил по указанному телефону и записался в группу, отъезжающую в июне, взял на работе отпуск и в назначенный день пришел на собеседование. Молодой энергичный иеромонах в простой задушевной беседе рассказал им о монастыре и дал практические советы. Главный сводился к тому, что цель их поездки не экскурсия, а помощь монастырю в работах по хозяйству. Они те, кого в прежней, православной России называли «трудниками».

– Днем вы будете работать, а вечером ходите в храм на монастырскую службу. Узнаете, что это такое. Это вам не в Москве на приходе. В выходные дни не уезжайте из монастыря смотреть Псков и окрестности. Не превращайте паломничество в православный туризм. Побудьте в монастыре. Поверьте, что от этого вы получите больше духовной пользы, чем от экскурсий…

Светлана напекла Борису в дорогу постных пирогов с горохом и отпустила в дальний путь. В монастырь они приехали в субботу утром. Помощник благочинного расселил их группу по разным кельям, рассказал распорядок дня и оставил осматривать монастырь с молодым разговорчивым послушником-экскурсоводом. Борис был восхищен русской красотой монастыря. Все его поражало. Он в первый раз увидел крепость, которая стоит не на защищенном рекой и рвом холме, а в глубоком овраге. От этого построенные из местного камня высоченные, метров в тридцать, башни, стоящие на дне оврага, едва возвышались над его склонами, а отходящие от них влево и вправо стены круто взбирались вверх, чтобы дотянуться до угловых башен. Невысокие стены по краю оврага замыкали периметр, очерчивая территорию древнего монастыря…