Карлос Кастанеда - Путешествие в Икстлан [Альтернативный перевод]

— Верно, — ответил дон Хенаро, по-детски выпятив губы.

— На что именно? — спросил я, стараясь выглядеть спокойным.

— Хенаро может убрать всю твою машину целиком! — громко воскликнул дон Хуан, а потом добавил в том же тоне: — Верно, Хенаро?

— Верно! — рявкнул дон Хенаро самым громким голосом, какой мне доводилось слышать.

От неожиданности я вздрогнул. По телу пробежали три-четыре нервных спазма.

— Что ты имеешь в виду? Что значит «убрать всю мою машину целиком»?

— Хенаро, что это значит? — переспросил дон Хуан.

— Это значит, что я сяду в машину, заведу мотор и уеду, — совершенно серьезно ответил дон Хенаро.

Правда, его серьезный вид был довольно неубедительным.

— Хенаро, убери прочь его машину! — шутливо повелел дон Хуан.

— Сделано! — ответил дон Хенаро, нахмурился и искоса посмотрел на меня.

Я заметил, что его брови, когда он нахмурился, вздрогнули, от чего в его пронзительном взгляде появилось что-то озорное.

— Ладно, — сказал дон Хуан. — Пошли, проверим.

— Да, — отозвался дон Хенаро. — Пошли, проверим.

Они очень медленно поднялись на ноги. Я на мгновение растерялся, не зная, что делать, но дон Хуан сделал мне знак встать и идти за ними.

Мы начали подниматься на небольшой холм перед самым домом дона Хуана. Они шли по бокам, дон Хуан — справа, дон Хенаро — слева, и метра на полтора-два впереди меня, всегда находясь в поле моего зрения.

— Давай проверим машину, — снова сказал дон Хенаро.

Дон Хуан сделал вид, что держит в руках клубок, и принялся наматывать на этот клубок невидимую нить. Дон Хенаро сделал то же самое и повторил:

— Давай проверим машину.

Они шли, слегка подпрыгивая, более широкими, чем обычно, шагами. Руками они при этом совершали такие движения, словно отмахивались и отбивались от каких-то невидимых предметов. Я никогда не видел, чтобы дон Хуан таким образом кривлялся. Я чувствовал даже своего рода смущение, глядя на него.

Когда мы поднялись на вершину холма, я глянул вниз, туда, где метрах в сорока от нас должна была стоять машина. Внутри у меня все оборвалось. Машины не было! Я сбежал с холма. Машины нигде не было видно. Я был полностью сбит с толку.

Приехав рано утром, я поставил машину на этом самом месте. А полчаса назад приходил сюда, чтобы взять чистую пачку писчей бумаги. Я подумал, не оставить ли мне открытыми окна, потому что было очень жарко, но решил не делать этого из-за обилия насекомых, и оставил машину запертой, как обычно.

Я еще раз осмотрел все вокруг. Я не мог поверить в то, что моей машины нет. Я подошел к самому краю свободной от чапараля площадки. Дон Хуан и дон Хенаро ходили вслед за мной и в точности повторяли каждое мое движение, пристально вглядываясь вдаль, чтобы увидеть нет ли в поле зрения машины. На меня вдруг нахлынул короткий приступ эйфории, сменившийся чувством приводящего в замешательство раздражения. Они, похоже, заметили это и принялись ходить вокруг меня, делая руками такие движения, словно месили тесто.

— Слушай, Хенаро, что же все-таки могло случиться с автомобилем? — кротко спросил дон Хуан.

— Как что? Я его угнал! — сказал дон Хенаро и с поразительным сходством изобразил движения человека, который переключает скорости и крутит руль.

Он согнул ноги, как будто сидел на сидении, и оставался в этом положении несколько секунд, удерживая его, очевидно, только с помощью мускулатуры ног. Потом он перенес вес тела на правую ногу, а левую вытянул, как бы нажимая на сцепление. Губами он издал звук работающего мотора и в довершение изобразил, что наткнулся на выбоину и подпрыгнул на сидении, не отрывая рук от руля.

Пантомима дона Хенаро в совершенстве изображала повадки незадачливого водителя-дилетанта и выглядела изумительно. Дон Хуан хохотал, пока не начал задыхаться. Я тоже хотел было присоединиться к их веселью, но не тут-то было. Я не мог расслабиться. Мне было не по себе от ощущения нависшей надо мной неведомой угрозы. Меня охватило совершенно беспрецедентное беспокойство. Я почувствовал, что завожусь, и принялся со злостью пинать мелкие камни. Закончилось это тем, что я окончательно взбесился и начал швырять камни в кусты в дикой неконтролируемой и неописуемой ярости. Было такое ощущение, словно бешенство пришло извне и окутало меня. Потом раздражение исчезло так же внезапно, как появилось. Я глубоко вздохнул. Стало легче.

Я не решался взглянуть на дона Хуана. Буйное проявление приступа гнева смутило меня, но в то же время мне было смешно. Дон Хуан подошел ко мне и похлопал по спине. Дон Хенаро положил мне руку на плечо и сказал:

— Нормально, нормально! Побалуй себя. Теперь самое время заехать кулаком себе в нос, так, чтоб кровь пошла. Потом откроешь рот и булыжником вышибешь все зубы. Вот это кайф! А если и это не поможет, положишь яйца на камень, а вторым зарядишь по ним сверху!

Дон Хуан хихикнул. Я сказал, что вел себя плохо, осознал и стыжусь. Я сообщил им, что в меня словно что-то вселилось, но я не знаю, что. Дон Хуан заявил, что мне отлично известно, в чем дело, но я делаю вид, что ничего не знаю. И взбесился я именно от этого притворства.

Дон Хенаро вдруг в какой-то необычной для себя манере начал меня утешать, ласково похлопывая по спине.

— Это бывает с каждым из нас, — сказал дон Хуан.

— Что ты имеешь в виду, дон Хуан? — спросил дон Хенаро, пародируя мою манеру задавать вопросы.

Дон Хуан изрекать какую-то белиберду типа:

— Когда мир переворачивается вверх ногами, мы находимся в нормальном положении, но когда мир приобретает нормальное положение, мы становимся с ног на голову. Сейчас, когда и мы, и мир находимся в нормальном положении, мы думаем, что мы вверх ногами…

Дон Хуан говорил и говорил, неся какую-то околесицу, а дон Хенаро судорожно писал воображаемой ручкой в воображаемом блокноте, раздув ноздри и выпучив глаза, неподвижный взгляд которых был неотрывно прикован к лицу дона Хуана. Дон Хенаро изображал мои попытки писать, не глядя в блокнот. Я делал это, чтобы не нарушать естественного хода беседы. Пародистом, нужно признать, он был гениальным.

Неожиданно мне стало хорошо и легко. Я был почти счастлив. На миг я отпустил себя и рассмеялся. И тут же на меня накатила новая волна тревоги, недоумения и раздражения. Я подумал, что все это просто невозможно. В самом деле, ситуация казалась совершенно непостижимой с точки зрения здравого смысла и логического мышления, с помощью которого я привык судить о мире. Но объективность моего восприятия вынуждала признать: машина исчезла. Естественно, как и всякий раз, когда дон Хуан сталкивал меня с необъяснимыми феноменами, в голову пришла мысль, что меня попросту водят за нос при помощи самых обычных человеческих средств. Так было всегда — под воздействием стресса, мой разум повторял одну и ту же схему.