Карлос Кастанеда - Путешествие в Икстлан [Альтернативный перевод]

Мы углублялись все дальше и дальше в чапараль. Дон Хенаро то и дело заглядывал в кусты, карабкался на низкие деревья паловерд и высматривал в их листве машину, только лишь для того, чтобы заключить, что ее там не было.

Я же все это время старался как можно четче фиксировать в уме все, что видел и чего касался. Последовательность и упорядоченность моего восприятия мира ничем не отличались от нормальных. Я дотрагивался до камней, кустов, деревьев; изменял фокусировку глаз, то рассматривая ближний план, то переводя взгляд на дальний. Я по очереди закрывал и открывал глаза, проводя эксперименты по их раздельной фокусировке. Но никакой специфики, свойственной состояниям необычной реальности, не обнаружил. По всем признакам я шагал сквозь чапараль, как в обычной жизни, будучи в совершенно нормальном состоянии.

Потом дон Хенаро вдруг улегся на живот и велел нам сделать то же самое. Подбородок он положил на сложенные в замок кисти рук. Дон Хуан — тоже. Они внимательно разглядывали крохотные холмики на поверхности земли. Вдруг дон Хенаро быстрым взмахом руки что-то поймал. Затем он, как и дон Хуан, поспешно поднялся. Он знаком подозвал нас поближе. Потом начал медленно разжимать кулак. Когда ладонь до половины раскрылась, оттуда вылетело что-то довольно крупное и черное и быстро скрылось. Это произошло настолько быстро, и это черное было таким большим, что я отскочил и едва не свалился. Дон Хуан поддержал меня.

— Это был не автомобиль, — с сожалением констатировал дон Хенаро. — А была всего лишь проклятая муха. Простите!

Потом они принялись меня изучать. Они стояли прямо передо мной и довольно долго разглядывали меня уголками глаз.

— Это была муха, да? — спросил у меня дон Хенаро.

— Я думаю — да, — ответил я.

— А ты не думай, ты скажи, что видел, — приказал дон Хуан.

— Я видел что-то величиной с ворону. Оно вылетело у него из кулака, — я кивнул на дона Хенаро.

Я лишь говорил о том, что воспринял, и вовсе не собирался шутить. Но им, похоже, показалось, что ничего более смешного в тот день они не слышали. Они хохотали, корчились и подпрыгивали, пока не начали задыхаться.

— Я думаю, на сегодня с Карлоса достаточно, — произнес дон Хуан охрипшим от смеха голосом.

Дон Хенаро сказал, что почти нашел машину, что он чувствует: становится все горячее, горячее… Дон Хуан предупредил, что мы забрались в очень уж пересеченную местность и что найти машину прямо здесь было бы весьма нежелательно. Дон Хенаро снял шляпу, привязал к ней за шейный шнурок длинную веревочку, которую достал из сумки. Свой шерстяной пояс он прикрепил к желтой кисточке, прикрепленной к полям.

— Змея делаю… — сообщил он.

Я следил за его действиями, зная наверняка, что он шутит. Я всегда считал себя крупным специалистом по части воздушных змеев. В детстве я изготовил массу змеев самых разнообразных конструкций, вплоть до самых замысловатых, поэтому видел, что поля шляпы слишком мягкие и не смогут сопротивляться потоку, тулья — слишком высока, и в ней будут образовываться завихрения. Так что змей, сделанный из шляпы, не полетит ни за что.

Думаешь, не полетит? — поинтересовался дон Хуан.

Знаю — не полетит.

Дон Хенаро оставил наши реплики без внимания. Он как раз заканчивал цеплять к своему шляпному змею длинную бечевку.

День стоял ветреный. Дон Хенаро побежал вниз по склону холма. Дон Хуан держал шляпу. Потом веревочка натянулась, и это чертово сооружение взмыло в небо.

— Смотри! Смотри на змея! — завопил дон Хенаро.

Змей пару раз нырнул, но продолжал держаться в воздухе.

— Не отрывай взгляд от змея, — твердо приказал дон Хуан.

У меня закружилась голова. Когда я глядел на змея, меня охватило воспоминание из другого времени. Это было так, как если бы я сам запускал змея, как делал это в ветреные дни среди холмов в своем родном городе.

На какое-то мгновение воспоминания затопили меня, и я утратил чувство времени.

Вдруг я услышал, как дон Хенаро что-то кричит, потом увидел, что змей, несколько раз подпрыгнув, упал туда, где стояла моя машина. Все произошло так быстро, что я не понял толком, что же все-таки случилось. У меня кружилась голова, и внимание было рассеяно. Мой разум зацепился за очень сильно сбивающий с толку образ: то ли я видел, как шляпа дона Хенаро превратилась в автомобиль, то ли — как шляпа упала на него. Мне хотелось верить в последнее, в то, что дон Хенаро использовал свою шляпу, чтобы указать на машину. Не то, чтобы это действительно меняло дело — одно было настолько же ужасающим, как и другое, но все-таки мой разум зацепился за эту произвольную деталь, чтобы сохранить мое исходное ментальное равновесие.

— Не борись с этим, — услышал я голос дона Хуана.

Я чувствовал, что что-то внутри меня почти вышло на поверхность. Мысли и образы приходили неконтролируемыми волнами, как будто во сне. Я ошеломленно уставился на автомобиль. Он стоял на ровной каменистой площадке метрах в ста от меня. Все это выглядело так, словно кто-то только что взял его и аккуратненько туда поставил. Я подбежал к машине и принялся внимательно ее осматривать.

— Вот черт! Да не пялься ты на свою машину! Останови мир !

Потом, как во сне, я услышал его вопль:

— Шляпа Хенаро! Шляпа Хенаро!

Я взглянул на них. Они смотрели прямо на меня. Глаза их были яростными. Резко разболелась голова. Заболел живот. Мне сделалось плохо.

Дон Хуан и дон Хенаро разглядывали меня с любопытством. Я сел на землю рядом с машиной, а потом, совершенно автоматически, отпер дверцу и впустил на заднее сиденье дона Хенаро. Дон Хуан уселся рядом с ним, вместо того, чтобы занять свое обычное место возле меня.

Как в тумане я поехал к дому дона Хуана. Я был сам не свой. Живот болел, тошнило ужасно, и все мое трезвомыслие от этого напрочь куда-то улетучилось. Я вел машину чисто автоматически.

Я слышал, как дон Хуан и дон Хенаро по-детски веселятся на заднем сидении. Потом услышал голос дона Хуана:

— Карлос, мы уже подъезжаем, да?

Тут я начал осознавать дорогу. Мы были возле самого дома.

— Уже почти приехали, — промямлил я.

Они взвыли от хохота. Они колотили в ладоши и хлопали себя по ляжкам.

Когда мы приехали, я автоматически выпрыгнул из машины и отворил перед ними дверь. Первым из машины степенно выбрался дон Хенаро. Он поздравил меня с тем, что назвал самой приятной и гладкой поездкой в его жизни. Дон Хуан сказал то же самое. Я не обращал внимания.

Я запер машину и, едва переставляя ноги, вполз в дом. Засыпая, я слышал раскатистый хохот обоих донов.

На следующий день, едва проснувшись, я принялся расспрашивать дона Хуана. Он рубил дрова за домом. Дона Хенаро нигде не было видно. Дон Хуан сказал, что говорить не о чем. Я отметил, что мне удалось достичь отрешенности. Ведь когда дон Хенаро «плавал» по полу, я просто наблюдал за ним, не желая и не требуя никаких объяснений. Но такая моя сдержанность ни в малейшей степени не помогла мне понять, что же в действительности происходило. Потом, когда пропала машина, я автоматически включился в режим поиска логического объяснения. Но и это не помогло. Я сказал дону Хуану, что моя настойчивость в поиске объяснений не является чем-то произвольно изобретаемым мною для усложнения, но есть нечто очень глубоко во мне укоренившееся и потому пересиливающее любые иные побуждения.