Виктор Матинов - Мирознание

Но дух не может существовать без души. Это как водитель без автомобиля, художник без холста, актер без театра. Если душа несовершенна или блокирована, то духу буквально нечего делать на земле. И, как правило, это заканчивается душевными болезнями: шизофренией, эпилепсией и другими нервными расстройствами, потому что дух пробивается сквозь заблокированную душу, и тело перестает даже принадлежать этой личности.

Это изречение Иисуса начинает работать всё больше и больше, и по прошествии тысячи лет, если вначале лицедейство и зрелища считались постыдными, то теперь душа требует совершенно других поступков — творческого отношения к искусству. Это не просто искусство, а творческое искусство, без которого невозможно создать талантливые произведения, книги, картины, спектакли, кинофильмы и так далее. Такие произведения призваны продолжать жизнь и, значит, предполагают создание вечности. А сегодня человек ведает, что творит? Безусловно. Не все, конечно, но таких артистов мы называем талантами, звездами, мы отдаем им, порой, большие почестей, чем людям других профессий. И постепенно человечество приходит к тому, что мир искусства занимает нас всё больше, мы начинаем понимать, ведать, что же такое творчество? Оказывается, неважно, бегаем мы с мячом по полю или играем на сцене, рисуем или изобретаем вычислительную технику, абсолютно неважно, каким видом искусства мы занимаемся. Вопрос в том, насколько полезно то, что мы творим. И ответом на этот вопрос является та эмоция, которая возникает в пользователях, зрителях, какую искру мы сумели зажечь в их душах. Талантливый человек делает искусственный мир творческим. Он радует душу, и это очень важно. Любое произведение должно быть любимым, вызывать в душе особый порыв, особые стремления, должно радовать душу.

Иисус говорил: «Не судите, не судимы будете!» Нужно сказать, что судейство было не очень уважаемым действием, потому что оно нарушало культурные заветы Иисуса. Судейство было распространено исключительно на территории Иудеи, а затем распространилось на всё человечество.

Судить можно по-разному, судить можно так, чтобы человек встал на путь истины — это называется рассуждать. Судить можно так, что человек никогда не встанет на путь истины — это называется осудить. Но, в любом случае, судейство связано с неглубоким проникновением в суть проблемы. Судья всегда судит по закону, а человек — по совести. И если судья судит по совести, то он имеет право на суд, потому что восходит к божественному уровню. Потому что по совести, в первую очередь, судят себя. Если у судьи есть совесть, то он рассуждает о человеке, который совершил преступление, таким образом: раз человек это сделал, значит, это сделал я. Вроде бы, никакой связи между судьей и преступником нет, но тогда, тем более, нет у судьи права судить этого человека. Судья должен встать на сторону преступника и на сторону потерпевшего, должен провести расследование, которое приведет его не к правде, но к истине. И чтобы к ней прийти необходимо помнить завет Иисуса не судить, чтобы не подвергнуться суду.

Совесть позволяет человеку, и тем более, судье, перед началом рассуждения провести суд над собой. Это именно суд совести. Это вечный суд. Недаром Иисус дает вечную формулу, в которой переплетены сразу три измерения: настоящее — не судите, прошлое — не судимы и будущее — будете. Иисус не говорит о том, что нельзя рассуждать или осуждать. Если у судьи так неразвита совесть, что он может о ком-то говорить, не говоря о себе, то никто остановить его не сможет. Иисус говорит тоньше: необходимо судить сначала самого себя в прошлом и только после этого можно перенести суд в настоящее, чтобы обеспечить будущее судьи, потерпевшего и подсудимого. Судья как бы сливается с преступником и потерпевшим, становится одним с ними целым. Поэтому очень важно понимать: судя других, судья судит себя. Даже более того, чтобы судить других, необходимо судить себя.

Через культуру души мы открываем неизбывные, бесконечные рассуждения человека, его попытку в искусственном мире страстей, искусственных сооружений, называемых преступлениями, разобраться с точки зрения творца. И если сделать над собой такое усилие, то не хочется судить вовсе. Судья — это исследователь, который судит, в первую очередь, самого себя. И он понимает, что этот суд вечный, это всегда и каждую секунду, это страдание творца, который пытается судить другого творца. Но не суди, ибо сам себя и осудишь.

Наш мир несовершенен, и дело каждого совершенствовать тот мир, который был создан нашим Отцом. Для того мы и существуем, чтобы проявиться через Него и осознать свое несовершенство. Наши дети для того и нужны, чтобы они нас поправили, чтобы они были лучше нас. Мы должны через себя проявить несовершенство этого мира, и найти ключи, для того чтобы сделать его более совершенным. Если мы находимся на уровне культуры души, то обязательно нас будут интересовать деяния самого Отца как творца. Как мы ждем от своих детей еще более совершенных деяний, так Отец и Великая Ма ждут от нас высокой творческой осознанности.

Иисус говорит о суде, который свершится над судьями, но мы слышим от блюстителей души, что свершится некий страшный суд, который будет вести сам Иисус. Более того, адвокатом на этом суде будет Богородица — она будет заступаться за каждого. Не совсем понятно, кто будет прокурором, но уже в этом составе просматривается явное противоречие. По формуле Иисуса, тот, кто судит, может сам быть судим. Кто же будет судить Иисуса? Сам себя Он и осудит. Нет, уже осудил, когда проводил мастерию. И по формуле, каждый может совершить для себя тот же поступок. Судить нужно себя, разбираться нужно в себе. Себя не будешь судить страшным судом, но будет страшно, когда увидишь кто ты на самом деле. Но страшиться не нужно, а нужно смело идти в себя самого. И смотреть какой ты несовершенный. И будешь совершенствоваться по известной методике. Иисус показывает дальнейшие пути: как совершенствоваться, как идти к истине.

Он говорит: «Ваши отцы учат вас: око за око, зуб за зуб. Я же говорю вам: не противься злу, и, ежели, тебя ударят по левой щеке, то подставь правую!»

Нас учат, что нужно подставлять щеки по очереди, но так ли это? Оказывается, нужно подставлять щеки, одну, вторую, пока избивающему не надоест тебя хлестать по ним. А потом перейти к другим частям тела, почему нет? Чувствуете противоречие? Его просто не может быть у Иисуса. При чем здесь щеки и то, что говорил Иисус? Он, как обычно, говорил образами, в этом мы сейчас и разберемся.

В первой части своего изречения Иисус говорит об иудейской религии, то есть об обязательном отмщении, вендетте. Впрочем, любая религия говорит о том, что нужно мстить. На самом деле, месть унижает, она делает человека несовершенным, убогим, то есть лишенным божественности. Непрощение не решает проблемы и не вернет время вспять, а лишь снимет вину с преступников. Вместо того, чтобы они каялись всю жизнь и искали пути спасения, они возненавидят всех еще больше. Поэтому мщение вызывает только нагромождение бесполезных действий, трату жизни на пустоту, потому что прощения, покаяния всё равно не происходит.