Ананд Дилвар - Раб. История одного преображения

медитировать, то можно научиться общаться с этими незримыми

сущностями (но лично я считал, что все это чушь собачья).

Мне тоже так кажется, — раздался уже знакомый голос. —

С другой стороны, чем я тебе не наставник?

«Неужели духовный наставник может быть таким язвительным

и даже грубым?»

Послушай, если я тебе так сильно не нравлюсь, давай

распрощаемся — и дело с концом.

«Нет-нет, не злись. Я просто пытаюсь понять, что со мной

происходит».

Возможно, тебе следовало понять это до того, как попал

сюда?

«Я просто хотел забыться... сбежать на время от своих

проблем!»

Верно! Ты хотел сбежать от проблем, а превратился в раба.

«В раба?»

Ты ничего не можешь — не можешь ни говорить, ни

двигаться. Ты не можешь даже убить себя.

«Ты что, пришел, чтобы испортить мне настроение?» —

спросил я.

Пришел? Да я всегда был тут. Просто раньше ты не желал

меня слушать. А настроение... Никто не может испортить тебе

настроение.

«Что за чушь? Как это — никто не может испортить мне

настроение? Мать с отцом только и делали, что злили меня. Брат и

сестры давали понять, что я — полное ничтожество. Подружки

тоже умели задеть за живое».

Позволь объяснить... Раньше ты был свободен, как птица.

Никто не властвовал над тобой, ничто на тебя не давило. Ты мог

делать все что захочешь. Ты сам контролировал свою жизнь.

«И какое это имеет отношение к моим чувствам?»

Торопишься куда-то? У нас достаточно времени, чтобы не

спеша все обдумать и обсудить...

«Ах ты ... !»

Еще ты был свободен думать обо всем так, как ты

пожелаешь. Тем самым ты определял и то, какие чувства тебе

испытывать.

«Какие чувства мне испытывать?»

Именно. Откуда, по-твоему, берутся чувства? Только на

основе наших мыслей. Вот как это работает: Ты думаешь о чем-то грустном — и ощущаешь печаль.

Думаешь о чем-то неприятном — и ощущаешь злость. Тебе

кажется, что другие люди могут обидеть тебя, разочаровать или

испортить тебе настроение, — на самом же деле никто не

может залезть тебе в голову, чтобы повлиять на твои мысли и

чувства.

Даже сейчас, когда другие люди передвигают твое тело с

места на место и делают с ним все, что захотят, — например, могут отключить от аппарата жизнеобеспечения, — именно ты

контролируешь свой ум.

«Ты же сказал, что не можешь сообщить мне ничего такого, чего бы я уже не знал».

Правильно, ты всегда знал это. Ты не так глуп, как о себе

думаешь.

«В смысле?»

Всю жизнь ты винил людей и обстоятельства в своих

неудачах. Ты всегда считал себя жертвой.

«Ты же знаешь, моя жизнь была не из легких, — чего только

стоит моя семья! И мне так часто не везло...».

Вот именно! Цепляясь за подобные мысли, ты и становишься

рабом собственного прошлого, чужих желаний, обстоятельств и

того, что ты называешь удачей.

«Полагаешь, я должен был контролировать все, что

происходило в моей жизни? В том числе и других людей?»

Ты не в силах контролировать все жизненные

обстоятельства, но ты можешь контролировать свою реакцию

на них. Ты по-прежнему сохраняешь контроль над тем, что

происходит в твоем сознании. Только ты решаешь, что тебе

думать и как реагировать в сложившейся ситуации.

«Ну да, конечно. Предлагаешь мне позитивно реагировать на

проблемы? И как это сделать?»

У тебя всегда есть выбор. Ты можешь воспринимать события

твоей жизни или как проблемы, или как препятствия, которые

необходимо преодолеть, или как проклятие, или как вызов. Если не

ты решаешь, как тебе реагировать, то кто же тогда?

«Ну вот, теперь ты еще и разозлил меня. Хочешь сказать, что

единственный, кто виноват во всех моих несчастьях, — это Я?»

ТЫ САМ злишь себя. Дело не в том, кто виноват. Скажи мне: кто управлял твоей рукой, когда ты ударил Лауру? Кто управлял

ею, когда ты наливал себе рюмку за рюмкой? Кто сунул тебе в рот

таблетки, после которых ты оказался на этой койке?

***

Казалось, еще немного — и я взорвусь. Полагаю, что способность

выражать свои эмоции служит людям чем-то вроде

предохранительного клапана, а я не мог даже заплакать. Меня

бесило все, что говорил мне мой «наставник». Но самое ужасное, что его слова были чистой правдой.

К счастью, мое внимание отвлек внешний шум. Дверь

открылась, и в палату вошла медсестра. Но на этот раз это была

вовсе не та особа с кислым выражением лица, которая обычно

меняла мне капельницу.

Медсестра подошла к постели и наклонилась надо мной, вглядываясь в лицо.

В ее зеленых глазах читалась глубокая печаль. Белокурые

пряди упали ей на лицо, и она быстрым движением убрала их за

уши. Несколько долгих секунд она пристально разглядывала меня, и я успел прочесть имя на бирке, крепившейся к больничному

халату: Вера.

— Привет, — улыбнулась она.

«Привет, Вера», — мысленно ответил я.

— Как же тебе не повезло!

«Что поделаешь, такова жизнь», — продолжил я свой

беззвучный диалог.

— Ну ладно, не переживай. Я буду присматривать за тобой, —

она осторожно пригладила мне волосы.

«Спасибо», — подумал я.

Знаешь, она куда больше похожа на ангела, чем я, — заметил

мой наставник. — Да еще и хорошенькая!

***

Вера осторожно сменила капельницу, аккуратно поправила

подушки у меня под головой и внимательно проверила все

приборы.

— Ну что ж, до завтра, — сказала она, поворачиваясь к двери.

«До завтра», — ответил я.

До завтра, милая! — прозвучал у меня в голове голос

наставника.

Глава 3

В ту ночь мне приснился необычный сон.

Я был деревянной марионеткой, к рукам и ногам которой

тянулись веревочки. Несколько человек по очереди дергали за них, тем самым заставляя меня двигаться. Я увидел и своих родителей, и