Евгений Молодыко - Желание Чуда

В его отсутствие, одна оставаясь в комнате, в таинственной тишине, Катя любила своё воображение, в котором витали мысленные контуры любимого и вдруг чувствовала, что хочет видеть в этом контуре саму себя, очищенную, идеальную.

Анатолий был для неё зеркалом, в котором она высвечивала в себе скрытые зародыши совершенства. Как она была счастлива, когда узнала, что и Анатолий чувствует то же. В обоюдном отражении они чувствовали, как сладостны первые проблески узнавания!

Всё остальное для Кати казалось лишь шумом жизни. Была только Любовь — то единственное, настоящее, ради которого стоило жить. Вместе ходили они в кино, катались на лодках, целовались на скамейке, замирая от необъяснимого счастья. Строили планы на будущее — мечтали о скорой свадьбе.

Однажды на танцах в клубе Анатолий подвёл своего приятеля к Кате и сказал им: «Потанцуйте-ка пока. Я скоро приду». Минут через десять какая-то смутная тревога закралась в Катину душу. Тут уже не до танцев. Вместе с приятелем Анатолия они вышли, подошли к буфету и Катя с дрожью в голосе спросила у буфетчицы: «А вы Анатолия не видели?» — «Да пошли с Веркой (известной кралей) вон в ту сторону», — отвечает буфетчица и показывает рукой в сторону парка.

Всё оборвалось у Катерины внутри и она, ещё не веря происходящему, надеясь, что всё не так, пошла в парк со своей подругой. И совсем недалеко, в шелестящих кустах, услышала сладкий голосок своего возлюбленного и стоны Верки. Окликнула его, раздвинув кусты, надеясь на чудо — может это не он? Анатолий вскочил с земли. Молния её взгляда пронзила того, кого она ещё совсем недавно боготворила. И Катерина, сдерживая слёзы, гордо и с презрением протянула руку: «Прощай. И навсегда».

Хрустальное зеркало любви разбивалось вдребезги. В его осколках Катя ещё видела себя, но искажённой и расколотой. Анатолий потом приходил к ней, оправдывался, говорил, что всё было не так, «как ей показалось». Кате и самой не хотелось верить в происшедшее, всё, казалось, было как в кошмарном сне, но было! И соединить осколки зеркала, простить предательство она не смогла.

Лучше забвение, чем получувства. Боль потерянной любви ныла, но Катя изо всех сил боролась с собой. Забыть всё, вычеркнуть всё из памяти — и нежные признания в любви, и млеющие взгляды, и ласковые прикосновения рук.

Представляла, что это был сон, что это было не с ней, а с какой-нибудь героиней из пьесы. А может, наоборот, это всё было с ней, и не забыть ей эти чарующие мгновения, а кошмарный сон— эта ужасная сцена в парке? И так ей хотелось проснуться, сбросить с себя отвратительную тяжесть, чтобы снова обрести себя…

Однажды вечером в ставни её дома постучали. Видно так «сама судьба стучится в дверь». Пришла соседка: «Катя, тебя Шура хочет видеть, зайди к нам». И пошла Катя к своей подруге, не зная, что идёт на свои смотрины: зорко следили за ней глаза бравого парня — офицера Николая Ходакова, возвратившегося со службы. И совсем скоро, не по любви и не по расчёту, а просто так, больше в отместку и временно — выходила Катя замуж за Николая.

Казалось, что есть в нём какой-то нравственный стержень — такой человек не подведёт, будет опорой в жизни. Может со временем и заглушит боль… Отдавала свою честь словно должное, как по приказу… Жалела и себя и своего прежнего любимого: «А всё-таки я ему отомстила!»

И начинала Екатерина семейную жизнь — исправно вела хозяйство, была заботливой и верной. Но не в мыслях. В мыслях она принадлежала другому, своему падшему ангелу, Анатолию. Он написал ей письмо, где оправдывался и просил простить. И так вышло, что приехал он к ней в тот же день, когда Катя проводила своего мужа Николая в Монголию на войну с японцами.

Анатолий пришёл к ней на работу, «поздравил» с законным браком. И узнав, что по-прежнему она любит только его, сказал: «Давай простим друг друга, развяжи руки с мужем и уедем вместе».- «Но я не совсем свободна, нас двое», — ответила Катя, показывая на свой округлившийся живот. И увидела растерянные глаза Анатолия.

«Да, всё изменилось, и я теперь всё же другая». Не мог переступить через себя Анатолий, смыть новую волну горечи — советы других здесь плохая помощь. Время шло, а Катя уже не могла простить его нерешительность. «Не нужен он мне, — подумала Катя. — Что было, то прошло».

Вскоре Катя получила похоронку, в которой сообщалось, что её муж, Николай Ходаков, геройски погиб на Халхин-Голе.

После рождения дочери Катя продолжала работать на ликёро-водочном заводе. 22 июня 1941 года началась война. Казалось тогда, что и она будет недолгой, привыкли уже к тому, что и инциденты с японцами и русско-финская война быстро выдыхались. И здесь думали, что скоро всё уладится.

Но как будто сам Сатана подкидывал в адову топку тысячи и тысячи жизней людей целых стран и народов, всё распаляя огонь. А у тех, кто не стал непосредственно жертвой этого огня, четыре военных года оставили в душах неизгладимые шрамы.

Во время войны Катя не занимала героических должностей: сказать иное -значит слукавить. Работала на строительстве понтонных мостов через реки Абакан и Енисей, а когда организацию расформировали, осталась без работы.

Помог Угрюмов — устроил актрисой в драматический театр Минусинска. И в театре Катя старалась нести людям оптимизм, жизнелюбие, нравственную опору. Без чего и не растопить любую человеческую скорбь.

Вечером она играла в театре, а днём изучала азы лечения людей на 10-месячных курсах массажистов. Ещё в детстве она мечтала: «Хочу лечить людей, чтобы они не умирали». И её мечта — научиться врачевать людей, чтобы освобождать их от страданий, а то и смерти, обретала свои очертания. Катя была жадна до знаний по анатомии, физиологии, технике массажа, с нетерпением ждала занятий, чтобы получить как можно больше знаний, нетерпеливо ловила каждое слово преподавателя, оставалась ещё после занятий и спрашивала, спрашивала…

Она с какой-то необыкновенной страстью изучала анатомические атласы, перерывала стопы медицинской литературы, пытаясь понять сокровенное человека. Преподаватели выделяли её не только за одержимость в учёбе, ответственность, но и за необычайную чувствительность пальцев, развившееся из-за чрезвычайной эмоциональности «кожное зрение».

Изучали в основном традиционный массаж — спины, рук, ног, головы. Откровение придёт ещё позже. А сейчас она крепко-накрепко запомнила слова своей преподавательницы, немки Геллер: «У нас в Германии болезни лечат только массажем. Я вижу, что ты очень способная. Запомни: любое место и любую болезнь можно лечить массажем».

На одном из занятий преподаватель говорит Кате: «Вот я сейчас приведу больного, найди у него болезнь». Заходит в комнату высокий, худой мужчина средних лет. «Не говорите, что у вас болит». Катя начала ощупывать внутренние органы. Печень вроде бы нормальная — не выступает за рёбра, желчные протоки безболезненны, селезёнка не увеличена. И вот нащупала на желудке небольшое уплотнение, легонько надавила. «Ой!» — вскрикнул больной. «Вот где болит!» — «Молодец! — говорит врач. — Подтверждаешь свою квалификацию».