Паскаль Рэндольф - Ясновидение

«Калиостро имеет вне сомнения, странную власть над созданием призраков, и правда, что невозможно для самых спокойных умов остаться нетронутым этим. Его знание, однако, неполно, и я бы не посоветовала бы вам, сэр, сделать его Министром Полиции, поскольку он совершит странные ошибки. Таким образом, когда я попросила его показать мне отсутствующего человека, которого я бы хотела увидеть, я думала о моем учителе музыки, Порпоре, который сейчас в Вене. Вместо него, я увидела в волшебной комнате очень дорогого друга, которого я потеряла в этом году».[20]

«Черт! - сказал Д’Аргенс, - это более замечательно даже, чем появление живого человека».

«Подождите, господа. Калиостро не сомневался в том, что то, что он показал, было фантомом живого человека и когда это исчезло, спросил Порпорину, было ли удовлетворительно то, что она увидела. «Во-первых, господин,- сказал она, - я желаю понять это. Вы объясните?»

«Это выше моей власти. Будьте уверены, что ваш друг имеет хорошую и полезную работу». На что синьора ответила: «Увы! Сэр, вы все сделали неправильно; вы показали мне человека, о котором я не думала, и который, как вы говорите, сейчас жив. Я закрыла его глаза шесть месяцев назад».

«Все это очень прекрасно, - сказала Ла Меттри - но это не объясняет того, как ваша Порпорина видела мертвого живым. Если она одарена такой твердостью и рассудком, как говорит ваше величество, это опровергает аргумент вашего величества. Маг очевидно ошибся, создав мертвого, а не живого человека. Однако более определенно, что он управляет жизнью и смертью. В этом отношении, он более велик, чем ваше величество, который, если бы что-то не удовлетворило его, убил бы много людей, но никогда не воскресил хотя бы одного».

«Тогда мы должны верить в дьявола», - сказал король, смеясь в ответ на

32

комические взгляды Ла Меттри на Квинта Ицилиуса .

«Сделаем вывод... Ваша Порпорина либо глупа, либо доверчива, и видела своего мертвеца, или она философствовала и не видела ничего. Однако она была испугана, как бы то ни было».

«Не так; она страдала, - сказал король, - как сделали бы и все при виде того, который бы точно напомнил любимого человека, но которого мы не можем больше увидеть. Но я должен сказать вам всем, что она впоследствии была испугана и что ее моральная сила после этого испытания не была уже так крепка, как была прежде. С тех пор она стала склонна к темной меланхолии, которая всегда является доказательством слабости или беспорядка в нас. Ее рассудок был тронут, я уверен, хотя она отрицает это».

«И я признаю, что я нахожусь под влиянием, если не под властью Калиостро. Вообразите, что обещав показать меня человека, о котором я думала, имя которого он притворялся прочитать в моих глазах, он показал мне другого. Кроме того, он показал мне человека как живущего, о котором он не знал что он мертв.[21] Несмотря на эту двойную ошибку, он воскресил

мужа, которого я потеряла и это всегда будет для меня болезненной и невыразимой загадкой».

«Он показал вам некоторый фантом и воображение дополнило его деталями». «Я могу вас уверить, что мое воображение не было ни в коей мере заинтересовано. Я ожидала увидеть в зеркале некое представление Маэстро Порпоры, поскольку я говорила часто о нем на ужине, сожалея об его отсутствии, и видела, что Калиостро не обращал никакого внимания на мои слова. Чтобы сделать его задачу еще более легкой, я выбрала в своем воображении лицо Порпоры, как предмет появления, и я ожидала конечно его, все же рассматривая тест как серьезный. Наконец, возможно в единственный момент в моей жизни, когда я не думала о графе, он появился.[22] Калиостро спросил меня, когда я вошла в магическую комнату, соглашусь ли я завязать свои глаза и следовать за ним, держась за его руку. Поскольку он был человеком хорошей репутации я не колебалась; но поставила условие чтобы он не оставлял меня даже на мгновение. «Я собирался, - сказал он, - попросить вас не оставлять меня ни на мгновение и не отпускать мою руку, независимо от того, что может случиться, или что вы можете почувствовать». Я обещала ему; но простого утверждения было недостаточно. Он заставил меня торжественно поклясться, чтобы я не сделала никакого жеста, ни восклицания и оставалась немой и тихой в течение всего эксперимента. Тогда он надел свои перчатки, и покрыл мою голову капюшоном из черного бархата, который упал на мои плечи, он заставил меня идти приблизительно пять минут так, чтобы я не была в состоянии услышать, что какая либо дверь открывалась или закрывалась. Капюшон не давал мне почувствовать какое-либо изменение в атмосфере, поэтому я не могла знать вышла ли я из комнаты или нет, поскольку он заставил меня делать такие частые повороты, что я не имела никакого понятия о направлении. Наконец он сделал паузу и одной рукой снял капюшон настолько легко, что я даже не почувствовала этого. Мое дыхание, ставшее более свободным, напомнило мне, что я могу оглянуться вокруг. Я нашла себя в такой интенсивной темноте, что я не могла сказать ничего определенного о месте своего нахождения. После короткого промежутка времени я увидела сверкающую звезду, которая сначала дрожала и вскоре стала гореть передо мной. Сначала она казалась наиболее

Vj Vj g ~ r

отдаленной; но когда стала яркой, появилась около меня. Я думаю, она была произведена светом, который становился все более и более интенсивным, и который был позади чего-то прозрачного. Калиостро заставил меня приблизиться к звезде, которая была отверстием, проделанным в стене. С другой стороны той стены я увидела палату, великолепно украшенную, и заполненную равномерно расставленными огнями. Эта комната по своему характеру и украшениям имела вид места посвященного магическим действиям. Я все же не имела времени исследовать это, мое внимание было поглощено человеком, который сидел передо мной за столом. Он был один и закрывал свое лицо руками, как будто погружался в глубокую медитацию. Я не могла видеть его черты и его личность была замаскирована костюмом, в котором я до настоящего времени не видела никого. Насколько я могла заметить, это была одежда или плащ из белого атласа с лицевой фиолетовой стороной, закрепленными на груди иероглифическими драгоценными камнями, на которых я видела розу, треугольник, крест, череп,[23] и много богатых лент различных видов. Все что я могла видеть, что это был не Порпора. После одной или двух минут этот таинственный персонаж, которого я начала представлять статуей, медленно задвигал своими руками, и я увидела отчетливо лицо графа Альберта, не так как он представлялся перед моим последним взглядом на него, покрытым тенями смерти, но оживленный среди своей бледности и полный души в ее спокойствии; настолько прекрасный, какого я его видела в самые прекрасные моменты спокойствия и уверенности. Я была на грани крика и на грани того, чтобы невольным движением разбить хрусталь, который отделял его от меня. Сильное давление руки Калиостро напомнило мне о моей клятве и произвело на меня впечатление неопределенного ужаса. Как раз после этого открылась дверь в конце комнаты, в которой я видела Альберта; и много неизвестных людей одетых как он, присоединились к нему, каждый нес меч. Сделав странные жесты, как будто они играли пантомиму, они поговорили с ним в очень торжественных тонах, слова, которые я не могла понять. Он поднялся и пошел к ним, ответив такими же странными словами, которые я не могла разобрать, хотя я знаю немецкий язык почти так же как свой родной. Этот диалог походил на то, что мы слышим во снах и странность этой сцены, чудо появления, имели так много сходства с этим, что я сомневалась, спала ли я или нет. Калиостро, однако, вынудил меня быть неподвижной и я узнала голос Альберта настолько точно, что я не могла сомневаться в реальности того, что я видела. Наконец, полностью унесенная сценой, я была на грани того чтобы забыть свою присягу и заговорить с ним, когда капюшон снова был надет на мою голову и стало темно. «Если вы создадите хоть малейший шум, - сказал Калиостро, - ни вы, ни я не увидим света снова». Я имела достаточно силы, чтобы последовать за ним и идти в течение долгого времени зигзагами по неизвестному месту. Наконец когда он убрал капюшон, я снова оказалась в его лаборатории, которая была смутно освещена, как это было в начале этого приключения. Калиостро был очень бледен и все еще дрожал, поскольку, когда я шла с ним, я ощутила конвульсию его руки, и он торопил меня, как будто он был под влиянием большого ужаса. Первая вещь, которую он сказал, была горьким упреком в моей лояльности, и об ужасных опасностях которым я подвергла его, желая нарушить мои обещания. «Я должен был помнить, - сказал он, - что женщины не связаны своим словом чести, и что нужно воздержаться от принятия их опрометчивого и тщетного любопытства». Его тон был очень сердит.