Дж. Робертс - Материалы Сета. Часть 1

Когда несколько дней спустя мы предприняли очередную попытку, Фрэнк Уизерс сказал (при помощи доски), что в одной из своих жизней он был солдатом в Турции, и что в еще одной жизни он знал меня и Роба в городе под названием Триев, в Дании. Он упоминал даты и названия, хотя подчеркнул, что города Триева больше нет.

В следующий раз, 8 декабря 1963 года, мы снова сели перед доской, гадая, будет ли она работать на этот раз. Этим вечером в комнате было тепло и уютно, за окнами падал снег. Внезапно указатель начал двигаться так быстро, что мы едва успевали за ним.

Роб задавал вопросы, потом мы делали перерыв, пока он записывал ответ указателя. На предыдущих сеансах Фрэнк Уизерс давал простые ответы в одно-два слова. Сейчас ответы были длиннее, и их «настроение» стало другим. Казалось, изменилась сама атмосфера комнаты.

— У тебя есть для нас сообщение? — спросил Роб.

— Сознание подобно цветку со множеством лепестков , — ответил указатель.

В нескольких первых сообщениях Фрэнк Уизерс настаивал на идее реинкарнации, поэтому Роб спросил:

— Что ты думаешь о своих перевоплощениях?

— Они есть то, что есть я, но я буду большим. Шутка: целое есть сумма его сердец.

Указатель впервые говорил законченными предложениями. Я рассмеялась.

— Это говорит подсознание Джейн? — спросил Роб.

— Подсознание — это коридор. Какая разница, через какую дверь ты войдешь?

— Может быть, это твое подсознание, — сказала я Робу, но он уже задавал следующий вопрос:

— Фрэнк Уизерс, можем ли в дальнейшем обращаться к тебе с конкретными вопросами?

— Да. Только не зовите меня Фрэнком Уизерсом. эта личность была довольно бесцветной.

Мы с мужем переглянулись и пожали плечами: все это было более чем странно, а указатель двигался все быстрее. Роб помолчал какое-то время, а потом спросил:

— Тогда как тебя называть?

— Богу любое имя подойдет , — сообщил указатель.

Визерс ударился в религию. Я закатила глаза и нарочито уставилась в окно.

— Но надо же нам как-то к тебе обращаться, — продолжал настаивать Роб.

— Зовите меня как хотите. Я называю себя Сет. Это имя хорошо выражает мою суть, эта личность наиболее приближена к цельному «я», котороеи есть я, или которым я пытаюсь быть. Твое цельное «я», более-менее отражающее твою суть, сумму твоих личностей в прошлом и будущем — Джозеф.

Все это было передано так быстро, что наши руки с трудом успевали за указателем. Я невольно заинтересовалась и наклонилась ближе. У меня покалывало в затылке. Что происходит?

— Можешь ли ты рассказать нам больше? — спросил Роб. — Если ты называешь меня Джозефом, как назовешь Джейн?

— Рубурт.

Мы снова переглянулись, и я поморщилась.

— Можешь объяснить подробней? — попросил Роб.

— А что тут объяснять? — показал указатель.

— Это имя кажется нам странным, и оно не нравится Джейн.

— Странное для странных .

Последовала пауза. Мы не знали, что говорить и как продолжать сеанс. Наконец мой муж произнес:

— Ты можешь сказать, почему у меня на протяжении всего года болит спина?

— Один позвонок не проводит в организм жизненную силу. Его блокируют страхи, и он защемляет нервы. Расширение духа позволяет раскрыться физическому организму, снимая давление .

Это только часть цитат из первого сеанса с Сетом (кстати, несколько недель спустя у Роба снова начались проблемы со спиной, и он отправился к мануальному терапевту, который сказал, что у него смещение первого позвонка). Сеанс затянулся за полночь, а потом мы долго обсуждали его.

— Может быть, он — порождение двух наших подсознаний, мы просто не знаем, как это возможно? — предположила я.

— Может быть, — ответил Роб и с улыбкой добавил: — А может быть, он действительно пережил смерть.

— Фу, дорогой, — недовольно ответила я. — Да и в чем цель всего этого? Если духи и существуют, у них должны быть иные занятия, кроме как болтаться вокруг людей и двигать «доски Оуйя».

— Что ты сказал, Рубурт? — переспросил мой муж, и мне захотелось его стукнуть.

На самом деле, цель у Сета была: он хотел дать информацию, которую последние пять лет, как часы, передает через нас два раза в неделю. Но тогда мы об этом не знали. Это был наш четвертый сеанс с доской и первый — с Сетом.

Следующие два сеанса прошли примерно так же, за исключением одной любопытной особенности: я начала предвидеть ответы доски. Это сильно меня беспокоило, я начала бояться. На следующем, четвертом сеансе общения с Сетом я все лучше и лучше слышала слова в голове — не только предложения, а целые абзацы, причем еще до того, как их показывала доска.

Следующий сеанс начался, как другие. Днем я работала в художественной галерее, а после ужина, когда Роб заканчивал рисовать, мы доставали доску.

— Почему Джейн так сдержанна с тобой? — спросил Роб, когда мы все подготовили. — Я вижу, что беседы с тобой не вызывают у нее энтузиазма.

— Она беспокоится, потому что получает мои сообщениядо того, как они будут показаны. Ты бы тоже заволновался.

— Но чего тут бояться? — поинтересовался Роб, как мне тогда показалось, нарочито невинным голосом.

— Это беспокоит ее .

— Но почему?

— Доска нейтральна. Сообщения в разуме — нет.

Со времени прошлого сеанса мы успели рассказать о своих экспериментах нашему другу Биллу Макдонеллу. Он в ответ поведал нам о видении, которое было у него несколько лет назад, когда он еще учился в колледже. Раньше мы от него об этом не слышали. Сейчас Роб спросил, что же видел Билл.

— Фрагмент своей собственной сущности. Прошлая личность, которая обрела секундную независимость на визуальном плане. Такие ошибки случаются.

— А осознавал ли этот «фрагмент» присутствие Билла?

Я едва расслышала вопрос Роба. С начала сеанса я слышала слова в своей голове до того, как они возникали на доске, и чувствовала потребность произнести их. Сейчас это желание стало сильнее, а я решила еще сильнее сопротивляться ему. Но мне было очень интересно — да и что может случиться, в конце концов? Я не знала — и это вызывало еще больший интерес.

Указатель начал отвечать на вопрос Роба:

— Все фрагменты личности существуют как бы внутри сущности, обладая собственным индивидуальным сознанием...

Указатель остановился. Я чувствовала себя так, как будто стою, дрожа, на высоком трамплине, а внизу люди с нетерпением ждут, когда я прыгну. На самом деле, на меня давили слова, которые возникали в моем мозгу. Я чувствовала, как они собираются вместе — горы существительных и глаголов — и перекрывают все остальные процессы в моей голове, ожидая, пока я произнесу их. Сама не зная, как и почему, я открыла рот и выпустила слова наружу. Так я в первый раз начала говорить за Сета, продолжая фразу, которую только что начала «доска Оуйя».