Владислав Прусенко - Мир наизнанку. Книга для тех, кто не разбирается в людях

Еще раз. Исключительно важно, чтобы именно родители играли с детьми.Когда дети играют с детьми – это здорово, но решает совсем другие задачи. Когда ребенок играет с компьютером – это, по моему мнению, вообще ничего не решает психологически. Это просто бегство от реальности.

Отношения типа контроль-забота не научат ребенка творить и сотрудничать, как бы родителям ни хотелось. Творческий ребенок рождается в игре и крепнет при поддержкеродителя. Только так, и никак иначе.

В популярной психологии принято считать, что фигура родителя расщепляется на две суброли: контролирующую и опекающую. Соответственно, фигура ребенка расщепляется на подконтрольную и подопечную. Разными словами можно назвать эти роли, но уверен, вы меня поняли. Так вот, как-то неявно мы приняли версию, что этими четырьмя соснами, т.е. ролями, отношения родитель-ребенок могут быть описаны полностью, и творческий ребенок, равно как и поддерживающий родитель, где-то в них притаились, нужно только хорошо поискать. Баланс, равновесие и всё такое. И я тоже искал их именно там, не находил – и думал, что плохо ищу.

Оказалось, что нет. Ищу я нормально. Их там действительно нет.

Потому что родитель заботливо-опекающий и родитель поддерживающий – это совершенно разные роли. Им соответствуют ребенок выживающий и ребенок творческий – и это тоже разные роли.

У каждого из нас есть два типа потребностей: доминантные (первичные, необходимо-выживательные) и субдоминантные (вторичные, избыточно-творческие) 6 6 Здесь доминантные и субдоминантные потребности – не то же самое, что доминантные и субдоминантные психические (соционические) функции. То, как человек борется за удовлетворение тех или иных потребностей, может быть выражено, в общем случае, любой соционической функцией. . Удовлетворяются они принципиально по-разному. Доминантные – это поесть, поспать, не замерзнуть, и т. п. Субдоминантные – это быть понятым и услышанным. И это совершенно разные вещи.

Удовлетворение доминантных потребностей поднимает нас из минуса в ноль, но, в общем, не более. Поднять из ноля в плюс может только удовлетворение очевидно избыточных, субдоминантных потребностей.

Формула «тебя покормили – значит, должен быть счастлив! Чем ты вообще не доволен?» – эта формула вообще не работает. «Кормят – значит, любят» – эта формула работает только в период ГВ, максимум до двух лет. Начиная с примерно двух лет, любить ребенка нужно как-то иначе.

Начиная с двух лет, любить ребенка – это слышать, понимать, откликаться, давать обратную связь, уметь видеть его глазами , быть на его стороне. Начиная с двух лет, близость – это не «кормлю и присутствую рядом». Близость – это «слышу и понимаю». Или хотя бы пытаюсь.

И вот тут начинается псевдоквазия. Если родитель говорит «я люблю» – значит ли это, что он действительно любит? Как это проверить в моменте? «Я тебя слышу», «Я тебя понимаю», «Я на твоей стороне» – как ребенку проверить, правда ли это всё? (Я вам больше скажу: чем легче человек произносит такие слова, тем больше шансов, что это ложь. Я потом покажу, как так получается – хотя, по-моему, это и так очевидно.)

В случае с едой всё более-менее просто: она или есть, или нет. Выдать отсутствие за присутствие сравнительно трудно, поле для лжи и манипуляций сравнительно мало. Манипуляции могут остаться только вокруг степени насыщения. «Мам, я еще хочу!» – «Я сказала, тебе достаточно!». Но заметить такую подмену сравнительно просто, она на поверхности. В случае же с любовью и пониманием… «Я тебя люблю!» – «Но я ничего такого не чувствую.» – «Значит, дело в тебе! Ты – бесчувственная, неблагодарная сволочь!» А в самом деле, если человек говорит, что понимает, слышит и любит – как ты докажешь обратное? Это же у него внутри, не снаружи. Наверное, как-то любит, раз говорит. «Я люблю ее по-своему!.. И она меня (по-моему).» 7 7 © Владимир Вишневский Нет критерия истины. Он куда-то пропал.

«Я тебя люблю!» – «Что именно это значит?»

«Я тебя слышу!» – «Что именно ты услышал?»

«Я тебя понимаю!» – «Что именно ты понимаешь?»

«Я на твоей стороне!» – «А ты знаешь, какая она, моя сторона?»

Чувствуете? Все эти вопросы не принято задавать.

Что же это за смутное чувство такое, что это за непонятный процесс, позволяющий определить, ложная это любовь или всё-таки настоящая? Очень трудно его описать, особенно, если не знаешь, что он вообще должен быть. Очень (ОЧЕНЬ!!!) распространенной является ситуация, когда смутная детская неуверенность – «а правда ли это любовь» – просто отбрасывается, а взамен предлагается заучить: «Вот это и это – любовь! Кто не согласен – тот плохо учил. Садись, два».

Вот это смутное чувство я называю эмпатическим резонансом. Человек говорит – и ты чувствуешь, что это правда. Человек молчит – но ты знаешь, что он хочет сказать. Или наоборот, человек говорит «люблю» – а оно как будто пустое. И как докажешь обратное?

А не нужно ничего доказывать. Нужно лишь обозначить: «Твои слова будто пусты», «ты врёшь», «ты что-то скрываешь», «ты не понимаешь/не чувствуешь того, о чем говоришь».

И дети, пока они дети, часто именно так говорят. Но родители всё равно их не слышат.

Потому что у родителей самих нет критерия внутренней правды. Нет примера того самого резонанса. Они сами не знают, как понять, когда «я люблю» – это истина, а когда – просто слова. Особенно в собственном исполнении. Стыд и т. д. по поводу собственной лжи рождается позже – а в начале они просто не ведают разницу.

Им из поколения в поколение, никто эту разницу не показал. А если родители сошлись не по искреннему влечению, а по каким-то иным причинам – конечно, они предпочтут забыть, что эта разница вообще может быть.

Вот эти пустые «Я люблю», «Я слышу», «Я понимаю», «Я на твоей стороне» – это ложная эмпатия. Которая вроде бы есть, а вроде и нет. Поди разбери.

А теперь смотрите. «Я люблю», «Я слышу», «Я понимаю», «Я на твоей стороне» – это поддерживающий родитель, четвертая соционическая функция, ресурс и поддержка, и как следствие, область влечения к . Если всё это пустое, фальшивое – мы получаем пусто-фальшивую четвертую функцию. Пустые опоры. При этом, мы же уверены, что там все нормально, что так и должно быть. Мы не умеем отличить реальный ресурс от фальшивого; более того, мы их меняем местами. В результате: всю жизнь гоняемся за фальшивым ресурсом, пытаемся из него что-то выжать и на этом что-то построить, и даже внушаем себе, что мы за него благодарны.

Знаете, я не встречал ни одного человека, искренне благодарного родителям за то, что накормили и вырастили, если их эмпатия была ложью. Если их поддержка была пустой и фальшивой. То есть, если бы родители честно сказали: «Вот мы тебя накормили, а что делать дальше – не знаем», то у ребенка был бы теоретически шанс ответить: «Ок, спасибо что накормили, дальше я попробую сам». Тяжело, но хотя бы открыто и честно – не нужно потом истоки проблем искать на самом дне подсознания. Если же эмпатия была ложной – возникает огромная неудовлетворенная потребность плюс уверенность, что это нормально, так и должно быть, и за это нужно быть благодарным.