Энтони Мелло - Молитва Лягушки

— Господи! — заплакал нищий. — Я не ел уже много дней и не смогу даже подняться.

Аль-Мамун бережно усадил его на свою лошадь, намереваясь запрыгнуть позади него. Очутившись в седле, замаскированный бедняк сразу пустил лошадь в галоп. Аль-Мамун помчался за ним бегом, упрашивая остановиться. Отъехав на безопасное расстояние от преследователя, Омах остановился и повернулся.

— Ты украл мою лошадь, — закричал Аль-Мамун. — У меня к тебе одна просьба.

— Что за просьба? — закричал в ответ Омах.

— Никому не говори, как ты завладел этой лошадью.

— Почему это?

— Потому что однажды на обочине дороги будет лежать по-настоящему больной человек. Если твоя хитрость станет известна людям, то все станут с опаской проезжать мимо и никто не остановится, чтобы оказать ему помощь.

Накануне дождливого сезона один очень старый человек стал копать в саду ямы.

— Что ты делаешь? — спросил его сосед.

— Сажаю манговые деревья, — ответил старик.

— Ты надеешься еще поесть плодов с этих деревьев?

— Нет, до этого я не доживу. Но доживут другие. Меня вчера вдруг осенило, что всю жизнь я наслаждался плодами манго, выращенными другими людьми. Таким образом я хочу выразить им свою благодарность.

Однажды Диоген стоял на углу улицы и хохотал так, словно сошел с ума.

— Над чем ты так смеешься? — спросил его прохожий.

— Видишь камень посредине улицы? Пока я тут стою, уже десять человек, чертыхаясь, споткнулись о него, но ни до одного не дошло, что нужно просто убрать камень с дороги и тогда никто не будет спотыкаться.

Гуру как-то спросил учеников, как определить, где конец ночи, а где начало утра.

Один ученик сказал:

— Это можно сделать, когда с некоторого расстояния видно — корова это или лошадь.

— Неправильно, — ответил гуру.

— Когда на расстоянии можно различить — манговое это дерево или папайя.

— Опять неправильно, — ответил гуру.

— Как же тогда? — спросили ученики.

— Когда смотришь в лицо любому человеку и видишь в нем своего брата; когда смотришь в лицо любой женщине и видишь в ней свою сестру. Если этого не будет, то независимо от положения солнца тебя будет окружать полный мрак.

Однажды к знаменитому эссеисту Чарльзу Лэмбу пришел друг и сказал:

— Хочу познакомить тебя с одним человеком.

— Спасибо, не нужно, — ответил Лэмб. — Он мне не нравится.

— Но ты ведь совсем не знаешь его!

— Поэтому он мне и не нравится.

— Я знаю, что мне нравится, когда речь заходит о людях.

— Ты хочешь сказать, что тебе нравится только то, что ты знаешь!

Прихожанам очень хотелось знать, куда каждую неделю исчезает их раввин накануне дня отдохновения. Они подозревали, что он секретно встречается со Всевышним, поэтому отрядили одного из своих наблюдать за ним.

Человек увидел следующее: переодетый в крестьянина раввин помогает не еврейской женщине в ее доме, убирая в комнате и готовя для нее еду.

Когда шпион вернулся, его спросили:

— Куда ходил раввин? Добрался ли он до небес?

— Нет, — ответил человек, — он пошел еще дальше.

Когда граф Маунтбаттен, последний наместник английского престола в Индии, заявил, что его племянник принц Филипп помолвлен с принцессой Елизаветой, Махатма Ганди сказал ему:

— Я очень рад, что ваш племянник собирается жениться на будущей королеве. Я бы хотел преподнести им свадебный подарок. Но что это могло бы быть? У меня ничего нет.

— У вас есть ткацкий станок, — ответил наместник. — Сотките им что-нибудь.

Ганди соткал им скатерть, которую Маунтбаттен послал принцессе Елизавете с запиской: «Храните это вместе с королевскими драгоценностями…

…ибо это было соткано человеком, сказавшим: «Британцы должны покинуть Индию друзьями»».

Жил-был один старый суфий, зарабатывавший себе на жизнь продажей всякого хлама. Он никогда никого не осуждал: люди часто платили ему фальшивыми деньгами, и он принимал их без всякого протеста; бывало, что ему говорили, что деньги уже заплатили, а на самом деле этого не было, но он верил им на слово.

Когда пришло время умирать, суфий поднял глаза к небу и сказал:

— О Аллах! Я принимал от людей фальшивые деньги, но в сердце я никогда никого не осуждал. Я просто предполагал, что люди не ведают, что творят. Я тоже фальшивая монета. Пожалуйста, не осуждай меня.

И сказал ему голос сверху:

— Как можно осуждать того, кто никогда не осуждал других?

Многие способны на праведные дела. Немногие способны на праведные мысли.

Семья собралась на обед. Старший сын заявил, что собирается жениться на девушке, живущей через дорогу.

— Но семья не оставила ей ни гроша, — возразил отец.

— И сама она тоже не скопила ни цента, — добавила мать.

— Она совсем не разбирается в футболе, — сказал младший брат.

— Никогда не видела девушку с такими странными волосами, — сказала сестра.

— Она читает одни романы, — сказал дядя.

— У нее очень плохой вкус, — сказала тетя.

— Она много тратит на тушь и румяна, — сказала бабушка.

— Верно, — ответил парень. — Но у нее есть огромное преимущество перед всеми нами.

— Какое это? — спросили все.

— У нее нет семьи!

У аббата Анастасия была книга, написанная на прекрасном пергаменте; стоила она двадцать пенсов. Книга включала в себя полные версии Ветхого и Нового Заветов. Однажды к Анастасию пришел монах и украл книгу. В тот день Анастасий решил почитать Библию; обнаружив, что книги нигде нет, он сразу понял, что ее забрал монах. Однако он не стал преследовать вора из-за боязни лжесвидетельствовать.

А монах тем временем пошел в город продавать книгу. Он намеревался получить за нее восемнадцать пенсов. Один покупатель сказал:

— Дай мне книгу — я узнаю, стоит ли она таких больших денег.

Он принес книгу отцу Анастасию и спросил:

— Отец, посмотри, пожалуйста, на книгу и ответь, стоит ли она восемнадцать центов.

— Прекрасная книга, — подтвердил Анастасий. — Думаю, восемнадцать центов за нее — хорошая цена.

Покупатель вернулся к монаху и сказал:

— Возьми деньги. Я показал ее отцу Анастасию, и он ответил, что книга стоит того, чтобы заплатить за нее восемнадцать пенсов.

Монах был ошеломлен.

— И это все, что он сказал? Больше он ничего не говорил?

— Нет, больше он не сказал ни слова.

— Я передумал. Я больше не продаю эту книгу. Затем монах пошел к Анастасию и со слезами на глазах стал умолять его забрать книгу обратно, но тот мягко ответил: