Елена Коровина - Москва мистическая

Однажды привезли безнадежную женщину. Овер провозился с ней до поздней ночи. Еле добрел до ординаторской да и рухнул. Заснул прямо на полу и увидел свой сон. Опять бежал он по дороге, да свернул не налево, как раньше, а направо. Там тоже поле, да только все синими васильками усеяно. Проснулся, кинулся к безнадежной больной. А та ровно дышит. А наутро на поправку пошла. Вот вам и васильки! А выписываться стала – всей больнице объявила: «Не доктор – московский спаситель!»

Овер стал самым известным, модным и соответственно дорогим врачом Москвы. Больные на деле уверились в непогрешимости его диагноза и способности вылечить. Говорили, что он дерет с пациентов по три шкуры – назначает за посещение по пятнадцать рублей (огромнейшие деньги!). По Москве ходил анекдот:

«Один врач спрашивает у Овера:

– Почему вы, коллега, так подробно расспрашиваете пациентов об образе жизни? Разве это имеет значение для диагноза?

– Для диагноза – нет, – отвечает Овер. – А для того, чтобы я понял, сколько можно с пациента взять, – да!»

Но не все так однозначно. Бравший с какой-нибудь капризной дамочки по пятнадцать рубликов за визит, доктор Овер совершенно бесплатно посещал больных в нищих кварталах. Еще и лекарства оставлял.

Кучер помог доктору Оверу усесться в карету: «Не извольте беспокоиться, Александр Иванович, адреса всех важных визитов я помню». Овер удовлетворенно крякнул: счастье, что кучер расторопный попался, сам доктор в визитах вечно путается. Да и не любит он всех этих знатнейших и богатейших пациентов. У них все болезни выдуманные. Куда интересней простых людей лечить, пусть даже бесплатно. Овер никогда не гнушается даже по трущобам ездить, коли случай интересный. Хотя времени все меньше. Ведь теперь он – старший врач московской 1-й Градской больницы на Большой Калужской улице (ныне Ленинский проспект, № 8 – ныне ГКБ № 1 имени Н. Пирогова). Больница построена в 1833 году на средства города, и в уставе ее прямо сказано: «Все бедные и неимущие люди обоего пола принимаемы и лечены будут безденежно, кроме достаток имущих». Кроме того, Овер – профессор Медико-хирургической академии и терапевтической кафедры Московского университета (обе находились на Рождественке, № 9/13, там, где сейчас стоит бывший доходный дом меценатов Третьяковых, который сейчас перестраивается). Каждый день – то операция, то случай наисложнейший. От правильного диагноза жизнь зависит. И ведь «московский спаситель» ни разу не ошибся! Что только коллеги-завистники ему не приписывали. Шептались, будто у доктора жена-красавица – колдунья. Иначе почему доктор с ней все свободное время проводит, мужские клубы да рестораны не посещает, цыганок не привечает и даже в картишки не балуется?

Доктор хмыкнул – вот идиоты-завистники! Да лучше б они сами, как Овер, после операции ночами у постелей пациентов сидели, течение болезней наблюдали. И новейшие медицинские труды штудировали. Глядишь, реже ошибались бы! Хотя, конечно… Овер усмехнулся – есть у него мистические подсказчики – алые тюльпаны да синие васильки. Иногда даже, увидев красное поле во сне, доктор выкладывается вовсю, сам чуть не заболевает, да ничего не помогает – умирает больной. Зато уж если приснятся васильки, точно выздоровеет человек. Это ли не счастье?

Кучер с гиком подкатил к особняку на Моховой. Овер удивился:

– Куда ты меня привез?! Я только вчера осматривал графиню!

Кучер почесал в затылке:

– Может, я чего спутал… Ну раз уж приехали…

Овер нехотя выбрался из кареты. А то он не понимает, что творится! Небось предприимчивая графиня щедро подмазала плута кучера, чтоб привез к ней «московского кудесника». Кажется, все московские истерические дамочки и барышни с ума сходят от посещения врачебного светила. Готовы платить любые деньги. Еще бы! Во-первых, он красив и обходителен, во-вторых – француз. Ну как объяснишь всем этим аристократкам да богачкам, что ему о развитии русской медицины думать должно?! А тут они со своими «нервами»! Послать бы этих изнеженных дамочек на полевые работы, как крестьянок помещика Глебова, вся хворь отпала бы!

Графиня, улыбаясь, встретила доктора в гостиной:

– Ах, какой модный у вас парфюм!

Рассказать бы ей, отчего после казенной больницы духами поливаться приходится – там ведь не розами пахнет. Да нельзя – этикет соблюдать надобно. Графиня ведь за визит пачку ассигнаций в карман сунет, а на них сколько лекарства для бедняков накупить можно!

Так что Овер приветливо улыбнулся графине, а та вдруг задышала часто-часто и вплотную придвинулась к доктору. Овер отскочил – только обвинения в распущенности ему не хватает!

– Я выпишу вам, графиня, секретный рецепт! – бархатным голосом произнес он. – Это изобретенный мною волшебный эликсир. И делать его я дозволяю только самому верному аптекарю. Так что пошлите горничную по адресу на рецепте!

Через час горничная графини прибежала к «верному аптекарю». Тот прочел рецепт на латыни и важно выдал пузырек с темно-розовой жидкостью. После ухода горничной аптекарша подмигнула мужу:

– Что прописывает доктор Овер на этот раз?

Аптекарь хохотнул:

– Волшебный эликсир для притворщиц – дистиллированную воду с малиновым сиропом!

А Овер уже торопился к настоящим больным. Сколько операций он провел – не счесть. Сколько диагнозов поставил и вылечил – вообще не упомнить. Но завистники-сплетники посчитали: каждому второму москвичу. И вывод сделали: Овер – миллионы заработал. Только вот где они? Доктор вздохнул. Завтра подходит срок его ежемесячных выплат. Он ведь многим своим беднякам больным положил от себя пенсион, а выдает его за государственный. Стыдно признаться, что государству на простых больных наплевать. Вот и платит доктор из своего кармана. Да еще так, чтобы никто не прознал – стыдно ведь быть богатым, когда у твоих пациентов часто и крыши над головой нет. Вот и снимает им доктор Овер крошечные комнатушки. На квартиры для всех и у него, даже с его заработками, не хватит. А завистники все твердят о его гонорарах!..

Да, он берет – с богатых! – и не морщится! За это ему не стыдно, ведь деньги от этих зажравшихся переходят на лечение бедняков. А как иначе, если Овер стал медицинским инспектором благотворительных учреждений? Да и практика сузилась, ведь Александр Иванович начал писать огромный труд по хирургии на латинском языке – чтобы все медики мира смогли прочесть его без перевода.

Однажды Овер заснул прямо над рукописью. И увидел не поле, а большую гору, буквально усыпанную различными орденами и медалями. Александр Иванович вгляделся и различил среди них не только орден Святой Анны 3-й степени, который уже успел получить за свои труды на медицинском поприще, но также знак камергерского отличия и еще какие-то неизвестные иностранные ордена.