Луи Клод де Сен-Мартен - О заблуждениях и истине

Я не вступлю в пространное рассмотрение, что воля человека в обыкновенном поведении его всегда ли по важности причины побудительной решится, или устремляется к деянию по единому чувства привлечению: я думаю, что и то, и другое может ее побуждать, и утверждаю, что человек, хотящий правильно поступать, не должен отстать ни того, ни другого средства; ибо как рассуждение без чувств приведет его в хладнокровие и недвижимость, так чувство без рассуждения может ввести его в заблуждение.

Но сии вопросы не следуют к моему предложению, и кажутся мне тщетными и бесполезными; и так оставляю я школьной Метафизике изыскивать, каким образом воля побуждается к действию и как действует. Человеку довольно знать того, что воля действует всегда свободно, и что сия свобода бывает источником его несчастия и виною всех его страданий, как скоро отступит он от Законов, долженствующих оную управлять. Но возвратимся к нашему предложению.

Хотя мы уверены, что все Существа непременно имеют нечто в себе, без чего бы они не имели ни жизни, ни бытия, ни действия; но мы не допустим того, чтобы они все имели одинакое сие нечто. И хотя Закон сего врожденного им Начала единствен и всеобщий, но не скажем, что сии Начала суть равные и действуют единообразно во всех Существах; ибо примечания наши показывают нам существенную разность между ими, а особливо между Началами, врожденными трем Царствам вещественным, и между священным тем Началом, которым единый из всех Существ, составляющих сию вселенную , одарен человек.

Ибо сие превосходство Начала действующего и разумного, человеку влиянного, не долженствует нас удивлять, когда воспомним свойство Четверной прогрессии, разграничивающей чины и способности Существ, и возвышающей естество их по мере приближения их к первому члену прогрессии. Человек есть вторая Степень от сего первого члена всеобщего родителя; Начало действующее вещества (материи) есть третья. Сие довольно показывает, что нельзя отнюдь положить между ими никакого равенства.

Обидные человеку системы проистекли от того, что Строители их не умели различать свойства наших чувствований. С одной стороны приписали Существу нашему разумному движения чувственного Существа, с другой смешали действия разумные с побуждениями вещественными, ограниченными как в их началах, так и содействиях. Не удивительно, что обезобразив так человека, нашли в нем сходство со скотами и ничего более; не удивительно, говорю я, что омрачив таким образом в нем понятие и размышление, не токмо не изъяснили ему, что такое добро и зло, но содержат его в непрестанном недоумении и неведении о собственном естестве, понеже закрыли от его очей те разности, которые одни могли бы его на пути наставить.

Показавши, что человека есть разумен вместе и чувствен, надлежит приметить, что сии две разные способности должны необходимо являть себя чрез разные же знаки и средства; и что свойственные каждой из них чувствования, будучи совершенно различны, не могут ни коим образом представляться нам под единым и тем же видом.

И так главное дело человека долженствует состоять в непрерывном распознании бесконечной разности, находящейся между сими двумя способностями и между принадлежностями, им свойственными; и как обе они во всех почти действиях соединены, то всего кажется нужнее различать их тщательно и распознавать, что каждой из них свойственно принадлежит.

Во время краткого течения телесной жизни человека, способность разумная, будучи всегда сопряжена с чувственною, не может ничего получать, как токмо чрез нее; также и сия нижняя должна примеряться к порядку и правильности разумной способности. Из сего явствует, что когда человек, при столь тесном союзе сих способностей, хотя мало ослабеет, то не различит уже двух сих свойств, и не узнает, где сыскать свидетельства порядка и правды.

Сверх сего, поелику каждая из сих способностей может принимать впечатления добрые и злые, человек ежеминутоному подвержен погрешению, и может смешать не токмо чувственное с разумным, но и то, что может быть полезно и вредно той, или другой способности.

Я здесь намерен рассмотреть следствия и содействия сей сопряженной с теперешним состоянием человека опасности, открыт погрешности, к которым от худого различения сих способностей пал он в рассуждениях своих как о Начале вещей, так и о произведениях Натуры и произведениях рук его и воображения; Познания Божественные, умственные, Физические, Должности человека гражданские и естественные, Художества, Законоположения, Учреждения и Постановления всякие, все сие вмещает мое теперешнее предложение. Смело скажу, что я почитаю сие рассмотрение обязанностью для меня; ибо ежели невежество и тьма, лишающие нас сих нужных знаний, несвойственны естеству человека, а суть следствия первых его заблуждений и прочих последовавших погрешностей; то главная должность его есть стараться возвратиться к свету, от которого он отступил; и и ежели сии знания принадлежали ему прежде до падения, то он не совсем их лишился; ибо текут они непрестанно из сего неисчерпаемого источника, в котором он получил рождение: словом, ежели человек, не смотря на свое мрачное состояние, в котором ныне находится, может иметь всегда надежду узреть Истину, и ежели к сему потребно только тщание и мужество; то не стараться о снискании вместного естеству нашему познания Истины есть презирать ее.

Частное употребление в сем сочинении сих слов: Способности, Действия, Причины, Начала, Действователи, Свойства, Силы, без сомнения возбудит опять презрение и негодование нынешнего века к потаенным качествам. Однако несправедливо было бы давать сие имя сему учению для того единственно, что оно ничего не представляет чувствам. То скрыто для глаз телесных, чего они не видят; то скрыто для разумения, чего оно не понимает А в таком смысле, спрошу я, есть ли что-нибудь скрытнее от глаз и разумеия, как понятия, обще всеми принятые о вещах, мною предложенных? Они изъясняют Вещество (материю) Веществом, изъясняют человека чувствами, Создателя вещей Натурою стихийною.

И так глаза телесные, не видя ничего, кроме сложных вещей, тщетно ищут Начал стихийных, о коих им учителя сказывают, и не видят оных Начал; и так они обмануты.

Человек видит движение чувственных своих орудий, но не усматривает в них своего разумения.

Наконец, видима Натура представляет глазам творение великого Художника, но не являя смыслу причины вещей, оставляет неизвестным для нас Правосудие Владыки, любовь Отца и все намерения и советы Властителя. И так нельзя спорить, что все сии истолкования суть ничто, и ни малого не имеют подобия Истины; понеже всегда требуют новых истолкований.