Владимир Жикаренцев - Превращение в Любовь. Том 1. Пути Земные

«Как получилось так, — задал я себе вопрос, — что мы, русские, разделились? Как получилось так, что мы оказались изгоями на своей собственной Родине?» Посидев и поразмышляв над этими вопросами, я поднялся из медитации и занялся своими делами. Днём мы с женой решили поехать в город, и по дороге, поколебавшись, я задал ей вопрос, над которым раздумывал всё это время: «Почему в природе любая стая живёт и действует как одно целое, а мы, русские, разобщены как нация? Почему вообще люди в наше время живут сами по себе?»

Подумав некоторое время, жена сказала: «А всё началось в XVII веке. Когда убрали двойственность, у русских тогда осталось только единственное и множественное числа, чтобы общаться с миром и друг с другом. Говоря „я“, он одновременно подразумевает „мы“. Каждый из нас считает себя и индивидуумом и множеством. Поэтому каждый из нас всегда прав и считает, что знает, как нужно жить другим. Каждый из нас диктует другому, как жить».

В этот момент у меня внутри что-то взорвалось — и я ясно увидел, что каждый из нас действительно живёт сам по себе, но при этом соединяет в себе всех остальных, НЕ ОПИРАЯСЬ НА НИХ. Каждый из нас — маленький диктатор в нашей огромной стране, двойственность ведь была убрана из языка, а следовательно, и из ума. Каждый из нас считает, что может делать всё, что хочет, поскольку у нас внутри нет никого, кроме себя любимого.

Я еду в машине, потрясённый картиной, которая открылась перед моим взором, переживаю — и тут я вижу, как на главную дорогу, по которой мы едем, выворачивает, не замечая нас, «жигулёнок». Я заорал что-то жене, предупреждая её. Короче говоря, мы чудом избежали аварии. Едем дальше, приходим в себя, понимая, что то, что произошло, напрямую связано с нашим открытием. Пока обсуждаем это событие, видим, как к нам на повороте, обгоняя, очень близко притёрся «Мерседес», — опять неприятные чувства. Далее, через несколько секунд, видим, как широкую дорогу, по которой мы едем, перегородил огромный автобус: он медленно разворачивался. Ещё через минуту видим аварию — точно такую же, в которую могли попасть мы.

Внешнее Равно Внутреннему — вот что показал анализ всех этих знаков. Все эти события произошли одно за другим в течение каких-то пяти минут, следовательно, они показали нам состояние нашего ума на тот момент. Когда человек живёт в себе, не опираясь на противоположность и считая, что государство — это он, что с ним происходит? Он слепнет. Именно это самое и заявил мне водитель «Жигулей», когда я вышел, чтобы сказать ему всё, что я о нём думаю.

В тот самый момент, когда я сидел, потрясённый открывшейся передо мной картиной — тем, что я и мы смешались в уме современного человека, а двойственное видение исчезло, он выехал на дорогу. «Я вас не видел», — сказал он. Водитель «Мерседеса» нас видел, но плохо, раз притёрся. У богатых зрение лучше? В каком-то смысле. Автобус, который перекрыл нам дорогу, показал нам, что у зрения, которое можно назвать «я-мы», нет будущего, оно закрывает человеку путь вперёд.

Так что, друзья, будем возвращать себе видение?

В 1840 году мне довелось встретить у его превосходительства Дмитрия Богдановича Броневского, бывшего директора Императорского Царскосельского лицея, старого сибирского казака Ивана Андреева… прозвище его я позабыл. Пришел он из Сибири пешком — взглянуть на Питер и просить, чтобы всех его трех сыновей приняли на службу царскую. Он рассказал мне две сказки: первая, о «Маринке Калайдайшне», представляет незначительные изменения известного народного рассказа, вторая, без заглавия, передается здесь. От меня, через третьи руки, досталась она г. Шевыреву и занесена им в «Чтения о русской словесности», а потом разбита г. Вельтманом на стихи — и напечатана в «Московитянине» 1849 года.

В обоих случаях она подверглась некоторым поправкам, конечно вероятным и уместным. Печатаю ее, как записал, со всеми анахронизмами, со всеми переводами голоса старого рассказчика. Этот смелый вымысел — выражение богатырской самоуверенности русского народа — должен быть передан во всеуслышание. Сказка кой-где искажена временем и обстоятельствами; но сложена очень давно. Доказательства налицо.

(1856)

Отчего перевелись витязи на Святой Руси

(Сибирская сказка)

Выезжали на Сафат-реку, на закате красного солнышка,

Семь удалых русских витязей,

Семь могучих братьев названых:

Выезжал Годенко Блудович, да Василий Казимирович, да Василий Буслаевич,

Выезжал Иван Гостиный сын,

Выезжал Алёша Попович млад,

Выезжал Добрыня-молодец,

Выезжал и матёрой казак,

Матёрой казак Илья Муромец.

Перед ними раскинулось поле чистое,

А на том на поле старый дуб стоит,

Старый дуб стоит, кряковястый.

У того ли дуба три дороги сходятся:

Уж как первая дорога ко Нову-городу,

А вторая-то дорога к стольному Киеву,

А что третия дорога ко синю морю далёкому…

Та дорога прямоезжая, прямоезжая дорога, прямопутная:

Залегла та дорога ровно тридцать лет,

Ровно тридцать лет и три года.

Становились витязи на распутии,

Разбивали бел-полотнян шатёр,

Отпускали коней погулять по чисту полю.

Ходят кони по шёлковой траве-мураве,

Зелёную траву пощипывают,

Золотою уздечкою побрякивают,

А в шатре полотняном витязи опочив держат.

Было так — на восходе красного солнышка

Вставал Добрыня-молодец раньше всех,

Умывался студёной водой,

Утирался тонким полотном,

Помолился чудну образу.

Видит Добрыня за Сафат-рекой бел-полотнян шатёр:

В том ли шатре залег Татарчонок,

Злой Татарин-басурманчонок.

Не пропускает он ни конного, ни пешего,

Ни езжалого доброго молодца.

Седлал Добрыня своего борзого коня;

Клал на него он потнички,

А на потнички коврички,

Клал седельце черкасское,

Брал копейце урзамецкое,

Брал чингалище булатное И садился на добра коня.

Под Добрыней конь осержается:

От сырой земли отделяется,

Выходы мечет по мерный версте,

Выскоки мечет по сенной копне.

Подъезжает Добрыня ко белу шатру

И кричит зычным голосом:

«Выходи-ка, Татарчонок, злой

Татарин-басурманчонок:

Станем мы с тобой честный бой держать!»

Втапоры выходит Татарин из бела шатра

И садится на добра коня.

Не два ветра в поле слеталися,

Не две тучи в небе сходилися —

Слеталися-сходилися два удалые витязя…

Ломалися копья их острые,

Разлетались мечи их булатные:

Сходили витязи с добрых коней

И хватались в рукопашный бой.

Правая ножка Добрыни ускользнула,

Правая ручка Добрыни удрогнула —

И валился он на сыру землю.