священник Ипполит Мышкин - Очерк православного учения об ангелах

При самом первом взгляде на это умствование всякий приметит в этих мыслителях клевету на Бога, будто бы непремудро устроившего человека, а потом и дьявольский замысел – восхитить славу и могущество Божие. Вслушаемся, что отвечает этим лжемудрецам блж. Марк Ефесский. «Если все создано и распределено премудрым Художником, – говорит он, – если все получило в удел бытие по одной Его милости (ибо могло ли какое-нибудь существо привне сти от себя что-либо такое, что бы не существовало никогда и никак), вдруг какая-нибудь тварь, недовольная собственным бытием, объявляет притязания на преимущества другой и, вместо того, чтобы благодарить Создателя за свои преимущества перед низшими существами, жалуется на недостаток высших совершенств, а не хочет оставаться при том, с чем создана, – не покажется ли такая тварь глупой, и можно ли не упрекнуть ее в строптивости и неведении законов мироздания, по которым необходимо должно существовать и первое и второе, разнородное и разнообразное? Так, например, если бы растение захотело иметь способность чувствовать, а улитка вознегодовала на то, что она не рыба; рыба – что она не человек; и, наконец, сам человек стал роптать, что он не Ангел, – какой беспорядок, какое расстройство произошло бы тогда в мире!.. Но если бы ты захотел иметь природу равноангельскую, то это было бы несправедливостью против Создателя, это был бы недуг дьявольский, ибо дьявол, пожелав того, что было выше его природы, потерял и то, что ей принадлежало. Он был Ангелом и занимал первую степень в творении, а захотел еще быть и богом. Так, может быть, и ты, сделавшись Ангелом, не остановился бы на сем в своих желаниях, но простерся бы еще далее, научившись однажды не довольствоваться своим состоянием. Не видишь ли теперь, что и самая высокая природа может изменяться, что и ей можно ниспасть? Ибо что чище и светлее Ангела? Что выше и тверже неба? Однако же и светлый Ангел омрачился и ниспал до самой крайней степени зла! А что погубило его? То же самое легкомыслие, которое и тебя развращает, заставляя винить свою природу» [494] Хрис. Чт. 1846. Ч. 3, с. 363, 371, 372. .

Итак, приходим к явному заключению, что все твари, равно и человек, должны быть довольны богодарованными им силами и сообразно с ними выполнять свое особенное назначение. Но мнимые мудрецы говорят: «Как же человеку возможно выполнить свое назначение, когда от несовершенства во всех способностях человека происходят его погрешности, а от погрешностей естественно рождается зло?» Это заключение совершенно неосновательно. По отношению к всесовершеннейшему Богу все твари несовершенны, не исключая и Ангелов, потому что и их способности и силы ограниченны (Мф. 24, 36; 1 Пет. 1, 12). При всем том Ангелы свято исполняют свое предназначение. Равным образом и человек несовершен в сравнении с Богом и Ангелами, но при всем несовершенстве своем может выполнить свое предназначение и даже приблизиться к совершенству Ангельскому, потому что о будущем совершенстве святых на небесах Господь сказал, что они равни суть ангелом (Лк. 20, 36) [495] Рассуждения о сем см. в Прав. догм. богос., Макария. СПб., 1856. Т. 1, с. 389; и Хрис. Чт. 1846. Ч. 4, с. 256–258. .

Но не жалким ли, говорят, представляется человек даже в Св. Писании, где св. апостол Павел описывает его следующими словами: плоть похотствует на духа, дух же на плоть: сия же друг другу противятся (Гал. 5, 17)? Действительно, в этих словах выражается непрестанная внутри нас борьба плоти и духа; справедливо, что эту борьбу замечают в себе даже и праведные люди. Преподобный Иоанн Кассиан описывает эту борьбу весьма выразительно. «Ведется внутри нас непрерывная домашняя брань, – говорит он. – Тогда как похоть плоти неудержимо стремится к одному греховному и находит удовольствие в одном том, что доставляет временный покой; дух, напротив, весь желает прилепиться к делам духовным, оставляя даже самые необходимые потребности плоти, желает предаться исключительно тем одним, не уделяя даже и малой заботы о тленной плоти сей. Плоть услаждается сластьми и похотьми, духу неприятны даже естественные нужды. Та желает насыщаться сном и наполняться пищей; сему питательнее бдения и посты, и он не хотел бы принимать пищи и сна даже столько, сколько это необходимо для жизни. Та желает изобиловать всякими сокровищами, сей неохотно имеет даже малую часть хлеба на каждодневное содержание. Та любит нежиться и окружать себя толпой ласкателей, сему отраднее житие жестокое и запустение уединения, удаленного от сопребывания смертных. Та пленяется похвалами и почестями человеческими, сей радуется, если терпит обиды и притеснения» [496] Хрис. Чт. 1846. Ч. 4, с. 190. .

Что же, такая брань полезна ли для нас? Не только полезна, но и необходима для нас, как существ разумно-свободных, облеченных плотью. «Происходящая в нашем существе брань, – рассуждает тот же преподобный Иоанн Кассиан, – извлекая нас из состояния беспечной холодности, призывает к трудам и ревности о добродетелях, учреждая в то же время прекрасную середину, в коей, с одной стороны, жар духа, с другой – холодность плоти установляют произвол воли нашей в соразмернейшей теплоте ревности. Вследствие сего ни необузданным страстям плоти увлекать душу нашу не попускает стремление духа, ни духу порываться непомерными желаниями добродетелей не позволяет немощь плоти, – чтобы, иначе, в первом случае не пустили корней всякого рода пороки, а во втором, возношение не нанесло нам глубокой раны мечом гордости; правильное уравновешение взаимного их противоборства, сохраняя разумную меру между тем и другим стремлением, научает воина Христова всегда шествовать путем царским» [497] Хрис. Чт. 1846. Ч. 4, с. 194. .

После этого, скажут нам, как не пожалеть нам о том, что Бог не сотворил нас бесплотными существами, – тогда мы не испытывали бы настоящей борьбы плоти и духа. Но тогда, при настоящих наших способностях души, мы могли бы быть несчастнее демонов, потому что не имели бы средств к покаянию и быстрее стремились бы на зло, как не удерживаемые сопротивлением плоти. Преподобный Иоанн Кассиан так рассуждает об этом. «От сей брани (плоти и духа) зависит очень полезное для нас промедление дела, – говорит он, – и от сего спора – спасительное отложение исполнения… Вот почему те, кои, как знаем, в исполнении своих желаний не замедляются нисколько сопротивлением плоти, то есть демоны, или нечистые духи, несмотря на то, что они из высшего чина Ангелов, должны быть почитаемы хуже людей, потому что как с их желаниями всегда неразлучна возможность исполнения, то что бы ни зачали они злого, не медлят совершать то делом к невозвратной своей погибели… Существо духовное, не обложенное грубой плотью, как не может иметь извинения в злых своих намерениях, так исключает всякое помилование в злодеяниях: оно не наводится на грех никаким совне возбуждением плоти, но замышляет его по одной своей злой воле, а потому грех его без прощения, болезнь без врачевания; оно падает без увлечения со стороны вещества, потому что нет для него никакого снисхождения, нет места покаянию. Отсюда само собой следует, что брань между плотью и духом, в какой они поставлены в нас, не только не пагубна для нас, но, напротив, доставляет нам величайшие блага» [498] Хрис. Чт. 1846. Ч. 4, с. 196, 197. .