Протоиерей Фёдор Бородин - В поисках любви. Беседы о браке и семейной жизни

Но чтобы научиться любви, нужно время, много времени и силы.

Где взять силы?

Многодетным родителям некогда голову поднять, потому что они должны зарабатывать на жизнь, а значит пахать и пахать, что предполагает хроническую усталость. Когда тут любви-то научиться? Почему так получилось? Эти люди в такой ситуации, потому что они и есть заложники шаблона, который однажды был навязан им кем-то из «великих» авторитетов.

Такие проблемы появились не сейчас, а намного раньше, например, сто лет назад, когда многодетная семья была нормой.

Мне приходилось общаться с людьми, которые родились еще в десятых-двадцатых годах XX века в крестьянских семьях, и у меня было острое ощущение их хронической недолюбленности. Да, это были взрослые, которые составили свои семьи, имели детей, внуков, но они так и остались ощетинившимися волчками, которым всю жизнь нужно было выживать и бороться за свое место под солнцем. Для государства, для работы, для карьеры — это может быть и неплохо. Но то, что в своих семьях они не знали любви, не имели навыка любви, — это факт. Поэтому я бы не стал идеализировать те семьи и то прошлое.

Что касается материальной составляющей проблемы. Считаю ли я, что формула «даст Бог ребенка — даст и возможности его прокормить» — универсальна? Нет, не считаю. Утверждаю ли я, что эта формула никогда и нигде не работает? Нет, не утверждаю. И на собственном опыте, и на примере других семей многократно могу засвидетельствовать: да, Господь действительно «намерение целует» и неисповедимыми судьбами заботится о тех, кто несет многодетные труды.

Но означает ли это, что мы вправе забывать о призыве Христа — прежде чем приступать к чему-то важному — подумать, взвесить объективные условия и возможности? Нет, не означает. Призываю к рассудительности. Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: этот человек начал строить и не мог окончить? Или какой царь, идя на войну против другого царя, не сядет и не посоветуется прежде, силен ли он с десятью тысячами противостать идущему на него с двадцатью тысячами? Иначе, пока тот еще далеко, он пошлет к нему посольство просить о мире (Лк. 14, 28–32). Святитель Григорий Двоеслов пишет: «Мы должны наперед обдумывать все, что делаем». Это вовсе не отменяет подвига веры: мы никогда не сможем просчитать все «за» и «против», но когда нет очевидного решения — значит, надо остановиться и подождать. В одном из египетских монастырей, где довелось недавно побывать, духовник обители предельно просто ответил на вопрос, как правильно принимать решения: «Если в решении есть мир, радость и любовь — его можно принимать. Если отсутствует хотя бы что-то одно — не следует, пока не появится очевидность». Формальный подход к неизбежности зачатия в жизни супругов исключает саму возможность этого — не побоюсь сказать! — духовного упражнения в рассудительности и принятия самого ответственного решения — за появление в мир человека.

Если в семье, где царит любовь между супругами, дети радостны и благодушны, а не хронически депрессивны, нет очевидных препятствий для умножения и расширения семьи — это великолепно! Можно только всячески приветствовать и поддерживать рождение очередных счастливчиков, которым повезло родиться именно в такой семье. И Бог — не сомневаюсь! — будет рядом с ними главным Помощником. Но если есть очевидные проблемы — генетически обусловленные заболевания, уже отразившиеся на здоровье других детей, крайне низкий доход семьи, хроническое переутомление супруги, алкогольная или наркотическая зависимость одной из сторон и тому подобное, — может быть, не надо превращать зачатие очередного ребенка в своеобразный вызов Господу Богу: «А вот на Тебе — помогай теперь! Не дал нам трехкомнатную квартиру при пятерых детях — теперь уж никуда не денешься, с шестым-то!» Вся жизнь христианина выстраивается не на провокациях по отношению к Господу Богу, а на тщательном вслушивании в Его волю — и понимании, что и как следует делать именно в данный момент нашей жизни, принимая с благодарностью ту реальность, в которой находишься. И здесь универсальных рецептов нет — да и зачем они, когда рядом постоянно — Самый Главный Шеф-Повар нашей жизни? Конечно, Господь будет помощником во всех сложных случаях многодетности (как и всего остального в нашей жизни), но, может быть, вслушиваясь в Божии повеления относительно нас, мы увидим в своих житейских нестроениях волю Божию чуть-чуть попридержать коней, если все уж в жизни так отчаянно разъезжается и ведет нас в целом явно не ко спасению.

Дети — это осколки былого рая, а не «слабое место Господа Бога», куда можно уверенно давить для получения новых бонусов. Он нас всех одинаково любит — и бездетных, и мало-, и средне-, и многодетных. Добрых и злых. Умных и глупых. Честных и лживых. Трудоголиков и лентяев. Не надо Его лишний раз подталкивать к проявлению любви — мы и так в ней просто купаемся.

Череда мелких житейских успехов в добыче и погоне за благом для своей огромной семьи, часто через унижение, либо полный и тотальный провал и безразличие — это же тоже форма любви?

Нет. Я здесь вижу другое. Во всем этом лежит глубиннейшая компенсация той проблемы, в которой человек оказывается по причине того, что стал многодетным. Но это же ненормально. Такие люди — заложники. Нельзя на многодетность смотреть как на некую «печать православности». Это не печать — а призвание, и тот, кто решается его исполнить, — молодец и подвижник; таких надо всячески поддерживать и государству, и приходу. Поддерживать — но не вынуждать, когда они к этому не готовы, тем более когда их отношения друг с другом и так висят на волоске. Я понимаю, что я не в тренде со своими рассуждениями. Но у меня четкое ощущение того, что многодетность — совершенно не универсальный рецепт спасения. Я убежден и настаиваю на том, что в браке первичны отношения между мужем и женой, между супругами. И хорошо, когда большое количество детей эти отношения укрепляют, переводят на более серьезный и глубокий уровень.

Но чаще выходит так, что муж с женой становятся машинами по обслуживанию детей. И когда дети «разлетаются», супруги смотрят друг на друга опустошенными глазами, часто не понимая — а что это за кошмар у них тут был? И что за ужас им еще предстоит, потому что они не знают, что делать друг с другом, ведь кроме детей в их жизни ничего нет и не было. За минувшие двадцать — тридцать лет, может, они и научились успешно «функционировать» друг с другом, но в глубинном постижении друг друга так и не продвинулись.