Оскар Бернхардт - В Свете Истины. Послание Грааля. Том I

Того, кому довелось хоть однажды получить доступ к протоколам судебных заседаний на подобных процессах, захлестывает волна такого жгучего стыда, что ему вообще бы не хотелось быть причисленным к этому человечеству. Если в те времена кто-либо располагал сведениями из области целебных трав, приобретенными на практике или доставшимися по наследству, и помогал таким образом страдальцам, просившим его об этом, то он неизбежно попадал под пытки, избавить от которых его могла лишь смерть на костре, если только его тело не становилось жертвой этих жестокостей еще в процессе пыток.

Даже красота тела могла в те времена послужить поводом к этому, если целомудрие ее обладательницы было чересчур несгибаемым.

О ужасы инквизиции! Не так уже много лет отдаляет нас от «тех» времен!

Не только мы сегодня считаем это несправедливостью — точно так же чувствовал и тогда простой народ. Ибо «рассудок» еще не окончательно поработил его, там и сям прорывались наружу здоровые ощущения, то есть Дух.

Разве в наше время не очевидно, каким торжеством ограниченности было все это? Какой безответственной глупостью?

Об этом говорят, пожимая плечами с чувством собственного превосходства; но — в основном-то — ничего ведь с тех пор не изменилось. Тупая гордыня по отношению ко всему, что превышает меру собственного понимания, жива и по сей день! Пытки сменились орудием общественного презрения ко всему, что люди не в состоянии понять в силу своей собственной ограниченности — только и всего.

Многим стоило бы хоть однажды всерьез задуматься над этим, покаянно бия себя в грудь и не делая себе никаких поблажек. Герои рассудка, то есть не совсем нормальные люди, изначально вешают ярлык афериста, нередко и в судебном порядке, на любого, обладающего способностью знать нечто недоступное другим или, может быть, эфирно-вещественным зрением, позволяющим ему созерцать эфирно-вещественный мир — естественный процесс, который, спустя короткое время, уже никто не будет подвергать сомнению, а тем менее вступать с ним яростную борьбу.

И горе тому, кто, не находя всему этому никакого иного применения, с поразительной наивностью рассказывает о том, что именно увидел и услышал. Ему надлежит опасаться этого, совсем как первым христианам при Нероне с его всегда готовыми на убийство приспешниками.

Если же у него к тому же есть еще и другие способности, абсолютно недоступные постижению отъявленных приверженцев рассудка, то его непременно подвергают беспощадной травле, клевещут на него, изгоняют его, если он не подчиняется покорно всем и каждому; при малейшей возможности его, мягко говоря, «обезвреживают». И никому при этом не совестно. Подобный человек и сегодня рассматривается как дичь, охотиться на которую дозволяется, невзирая на нечистоту собственных помышлений. Чем ограниченнее, тем сильнее мания умственного величия и стремление к преувеличениям.

На опыте того, что происходило в былые времена — пыток, костров и столь смехотворных судебных дел — никто ничему не научился! Ибо и нынче всем и каждому дозволяется невозбранно чернить и оскорблять необычное, недоступное пониманию. В этой области все осталось по-прежнему.

Еще хуже, чем в сфере светской юстиции, обстояло дело в инквизициях церковного происхождения. Здесь вопли пытаемых заглушались благочестивыми молитвами — злая пародия на Божественную Волю в Творении! Тогдашние представители церкви доказали тем самым, что не имели ни малейшего понятия ни об Истинном Учении Христа, ни о Божестве и Его Творческой Воле, Законы Которой нерушимо пребывают в Творении, действуя там одним и тем же образом с Самого Начала и до Скончания Дней.

Сотворив человеческий дух. Господь наделил его свободой воли, то есть способностью принимать решения. Только в ней ему суждено созреть, как должно, и, шлифуясь, достичь полного развития. Только в ней предоставляется ему подобная возможность. Если же свобода воли подавляется, то в лучшем случае мы имеем дело с преградой, а в худшем — это насильственный бросок назад.

Христианские церкви, однако же, как и многие другие религии, боролись в те времена с Этим Божественным Предназначением, противостоя Ему с величайшей жестокостью. Мучениями, а в конечном счете, и преданием смерти они стремились принудить людей вступить на такой путь и исповедовать такие учения, что противоречили убеждениям этих людей, а стало быть — их воле. Тем самым они преступали Заповедь Господню. Более того, препятствуя прогрессу человеческого духа, они отбрасывали его назад на целые столетия.

Одна крохотная искорка истинного ощущения, то есть Духа, сделала бы подобные мерзости как недопустимыми, так и невозможными! Стало быть, причина всей этой бесчеловечности только в одном — холодной рассудочности.

Из исторических источников известно, что многие папы римские самолично пускали в ход яд и кинжал ради осуществления своих чисто земных желаний и целей. Это могло случиться лишь под властью рассудка, подчинившего себе все в результате своей победоносной кампании, не останавливаясь ни перед чем.

И все-таки — все, что происходило и происходит, непреложно пребывает под сенью Железной Воли Творца нашего. В Потусторонний Мир каждый человек попадает, лишенный покровов земной власти и ее защиты. Его имя и положение — все остается здесь. Отходит же Туда одна лишь страждущая человеческая душа, чтобы вкусить Там от плодов посеянного ею здесь. Это правило не знает исключений! Путь ее лежит между колесами механизма безусловного взаимодействия Божественной Справедливости. Там нет ни церкви, ни государства — лишь отдельно взятые человеческие души, которым лично приходиться расплачиваться за всякую совершенную ими ошибку!

Поступающий наперекор Божьей Воле грешит в Творении, и последствия этих прегрешений обрушатся на его же голову. Не имеет значения, кто он и под каким предлогом действовал — как отдельная личность или под прикрытием церкви или юстиции… Преступное надругательство над телом или душой является и остается преступлением! Здесь ничего нельзя изменить, даже если содеянное укладывается в рамки так называемого «права», далеко не всегда соответствующего Истинному Праву; ибо и законы, само собой разумеется, составлены исключительно приверженцами рассудка, а посему неизбежно отмечены печатью земной ограниченности.

Взглянем-ка, к примеру, на «правопорядок» огромного большинства государств Центральной и Южной Америки. Сегодня человеку, возглавляющему правительство, воздаются всяческие почести — не далее как завтра он может быть объявлен преступником, брошен в тюрьму или даже казнен, если его сопернику удастся захватить власть с помощью акта насилия. Если же попытка переворота провалилась, то неудачливого претендента самого объявляют преступником и подвергают преследованиям. И все органы власти покорно служат как одному, так и другому. Даже туристу часто приходится менять совесть как перчатки, переезжая из одной страны в другую — это единственный способ прослыть хорошим всюду и везде. Во многих случаях то, что считается преступлением в одной стране, разрешено — более того, даже приветствуется — в другой.