Владета Еротич - Христианство и психологические проблемы человека

Полная преданность Богу приводит к благоговению. Для благоговения, как говорит Гете, необходимо присутствие в человеке высокого смысла, поскольку человек неохотно решается на благоговение; чаще всего это чувство принадлежит сущности совершенной религии. Почему совершенной? Да потому, что в благоговении преодолевается столь распространенный страх перед людьми и демонами и уступает место не только сознанию человека о своей малости, но и сознанию величины и величия Бога. Где отсутствует благоговение перед Богом, там нет ни покаяния, ни настоящей веры. Зато, как говорят богословы, у таких людей в избытке присутствуют всяческие иные страхи.

Высшей ступенью религиозного благоговения является любовь к Богу и, разумеется, любовь к людям, потому что высшим мотивом для религиозного человека в его движении к моральному усовершенствованию становятся не наказание и награда, как со стороны людей, так и от Бога, но – любовь. Любовь к жизни, людям и Богу – вот единственный и наиболее надежный признак действительно религиозного человека. Любой христиански настроенный религиозный человек на протяжении всей жизни не забывает напоминание из Первого послания Иоанна: «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» [95] 1 Ин.4,20.

Исследуя происхождение, проявление и длительность религиозного переживания в человеке, психология религии открывает еще одно чувство, столь свойственное религиозной жизни, – чувство святого. Возможно ли вообще святое и святость объяснить чисто психологически? Кажется, что мы снова приходим к схожим проблемам, имевшимся у нас до этого, когда мы старались приблизиться к сущности религиозного переживания. А ощущение святого, как считают некоторые исследователи религии, на самом деле есть то, что определяет психическую сущность религии.

В объективном смысле святое представляет наивысшую ценность и наивысшую реальность. По определению Хессена (Hessen) [96] Хессен Иоганнес (1889–1971) – известный немецкий философ и теолог. , святое есть «иррациональная реальность, которая непреодолимо внушается человеку». Святое означает нечто совершенно иное в сравнении со всем наблюдаемым, означает силу, которая выше всего иного, природного. Святое также есть то, что являет себя таинственным. Сущность всякой религии содержит в себе определенную святую тайну. В действительном смысле, тайна есть именно религиозная, святая тайна, говорит в своем труде «Религия в пределах только разума» Кант [97] Кант Иммануил (1724-1804) – немецкий философ и ученый, родоначальник немецкой классической философии. . В понимании многих религия в психологическом смысле есть ни что иное, как мистическое переживание Абсолютного как святого. Святое непременно является особой категорией религии. Но что на самом деле представляет собой религиозное святое? Ведь святыми могут, особенно в примитивных верованиях, становиться предметы и люди, исполненные силы, причем даже нечистые и отвратительные создания могут быть святыми, и в этом смысле обозначены как табу. Мирча Элиаде, великий знаток истории религии и мифов, все-таки с полным правом предупреждает: «Ученые говорили о естественных культах и о фетишизме, думая, что примитивный человек обожествляет природные предметы. Но обожествление космических предметов не есть «фетишизм». Предметом обожествления были не дерево, не весна, не камень, но святое, которое в этих космических предметах проявляло себя».

Между тем, поскольку святое является религиозной категорией, Рудольф Отто (R. Otto) – еше одно философское и богословское имя в нашем веке – называл его нуминозным. Нумен означает возвышенность, величественность, что-то самое высокое. Главным моментом нуменозного является mysterium – тайна, нечто «совершенно иное». В связи с тем, что подобная тайна сопровождается в человеке переживанием страха, в сущности, благоговением, страхом святого, божественной таинственности, которая охватывает все, Отто назвал святое mysterium tremendum [98] Mysterium tremendum (лат.) – тайна устрашающая. . Но нуминозное в то же время есть то, что привлекает, очаровывает, и поэтому Отто именует святое также mysterium fascinans [99] Mysterium fascinans (лат.) – тайна чарующая. .

Психология религии старается разложить, а частично и объяснить, или, во всяком случае, провести исследования многих областей религиозного. Мы не можем больше задерживаться на них, достаточным будет лишь их упомянуть. Например, такой областью является мистика как стремление религиозного человека к непосредственному представлению о Боге, соединению с Богом, а также сложные взаимоотношения мистики и религии. Далее таковыми можно назвать и ряд явлений в границах мистики, а именно: мистический экстаз, мистическое визионерство, а особенно их отношение к сознанию и содержаниям индивидуального и коллективного бессознательного. Представляется, что великие мистики столь же редки, сколь редки гении. Французский философ Анри Бергсон (Henri Bergson) [100] Бергсон Анри (1859–1941) – французский философ-идеалист, представитель интуитивизма и философии жизни. удивлялся, что некоторые люди могли сравнивать отдельных великих христианских мистиков с больными, поскольку сам он находил в них настоящую интеллектуальную силу и духовную крепость, совершенно нехарактерную для какого бы то ни было больного.

Ранее мы уже говорили о том, что задачей психологии религии является попытка выстроить бесчисленные индивидуальные формы религиозности по определенным типам. Так различаются активный и пассивный религиозный типы, пророческий и мистический, оптимистический и пессимистический, рациональный и иррациональный, и т. д. Различают также, как две категории основного религиозного расположения духа, контемплативную [101] Созерцательный, от лат. contemplatus – созерцание. или интуитивную и этическую или этически-динамическую религиозность.

Конечно, весьма интересным представляется и психологический анализ неверия, которым также занимается психология религии. Да и существует ли вообще глубокая, полная арелигиозность, устойчивое неверие? Нам кажутся психологически оправданными размышления многих психологов религии о том, что ни один нормальный человек не является безбожником на протяжении всей своей жизни, с детства и до старости и смерти, в любой из отрезков своей жизни и в тяжелейших испытаниях. Известно, что во время войны, при смертельной опасности, Богу молились и те, кто никогда ранее этого не делал. Но и у самых религиозных людей бывают мгновения искушений и сомнений.

Существует множество людей, особенно в нашей среде, выступающих по тем или иным соображениям против Церкви, но не против религии. Среди них некоторое число идеалистов на самом деле отвергают именно искажение идеи Бога. Им хотелось бы чего-нибудь более чистого, чем то, что показывается им как институциональный Бог, но чего они так и не обретают. Опять же, другие, и число их не столь уж мало, некритически отвергают все религиозное потому, что односторонне связывают его с национальным. Хотя эти два понятия не следует искусственно разделять, необходимо проводить и различие между ними, поскольку оно представляется ясным и глубоким.