Монах Салафиил (Филипьев) - Тайна Афонской пустыни. Дневник пустынножителя

Сердечная молитва — так именуется высокая степень молитвы Иисусовой. Кажется, трудно понять премудрости исихазма: что это за сердечная молитва? Но ведь нам знакомы и ясны выразительные словосочетания: «сердечный разговор», «сердце сердцу весть подаёт», «сердечный человек». Так становится понятнее, что это за сердечная молитва.

В глубинном смысле всякая молитва Иисусова — сердечная. Говорят: «чувствую сердцем». Сердцем можно многое чувствовать, но самое важное — им можно чувствовать Бога. Это и есть то главное, что нужно успеть в жизни. Почувствовать Бога и всем сердцем, разумом и волей прилепиться к Нему. Молитва — духовное сердечное чувство к Богу.

С физической же точки зрения, сердце подобно механизму, который может сделать только определённое число ударов, а потом остановиться. Сколько? Неизвестно.

И спешит сердце, если прислушаться, — стучит, бьётся, колотится, говоря: «Помни о Боге. Помни о Боге. Помни о Боге...», — готово всегда молиться (только бы сам человек захотел): «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного».

02:10

Год, как я на Святой Горе.

Ночь.

Неодинокое одиночество. Одинокое неодиночество.

Спокойное состояние... — какие слова глубокие и многослойные, как морская толща воды, пронизанная солнечными лучами.

С наступлением темноты я вижу только один земной огонь — это далёкий маяк, избавляющий корабли от гибели и ведущий их ко спасению. Других мирских многоцветных, но бесполезных огней с моей террасы не видно. И слава Богу. Внутри кельи тоже только один живой огонёк от лампады в святом углу. А в сердце может сиять огонь непрестанной молитвы Иисусовой.

Свой дневник я веду в православном ежедневнике. На каждой странице тетради здесь приведено святоотеческое высказывание. Сегодня оно очень точно совпадает с темой неизменного света морского маяка: «Кротость есть неизменное устроение ума, которое и в чести, и в бесчестии пребывает одинаковым» (Преподобный Иоанн Лествичник).

И что много писать? Здесь некому читать. Зато можно и нужно молиться. Это здесь слышат...

Ставлю неописуемый крестик первого года вечности: +

18:35

Проводил солнце.

Год назад я прибыл на Афон незадолго до заката.

Сколь многое даровали мне Господь и Афонская Игумения за прошедший год! Как отблагодарить? Невозможно.

Очень многое хотелось бы сказать, но... Всё это уже сказано на страницах дневника.

Год — это круг. Первый год на Святой Горе, как первый в жизни круг чёток, незабываем.

Я не раз думал, как я по-особенному завершу свой дневник. Но все варианты отпали. Он должен закончиться просто.

Вот допишу сейчас эти строки и поставлю точку.

Допишу про то, что наступают серо-алые сумерки, где-то посвистывает птица, кот Абрикос сидит под дверью, надеясь, что я пойду вечерять и покормлю его (так оно, думаю, и случится).

А потом буду топить печь, от уголька воскурю ладан перед иконами, зажгу восковую свечу и поправлю лампаду. Возьму в руки истёртые за год чётки.

Мой новый день второго года на Святой Горе начнётся ранней молитвой воскресного богослужения нашей пустынной братии...

Итак, закончился первый год вечности. И дневник на этом заканчивается. Но не кончается откровение афонской пустыни. Оно продолжается.

Верите? Приходите, послушаем.

В понедельник Страстной седмицы, в день памяти преподобной Марии Египетской, 14 апреля 2014 года не случилось ничего выдающегося с точки зрения мира сего.

Для меня же произошло одно из главных событий жизни — постриг в монашество. Было это на Святой Горе Афон. Имя мне нарекли в честь Архангела молитвы Салафиила.

Помолитесь обо мне, грешном, пожалуйста...

Книга моего духовного сына монаха Салафиила (Филипьева) «Тайна Афонской пустыни» — такая тёплая любовь к пустыне. Апология пустыни и молитвы Иисусовой. Это мне близко. Я сам сильно люблю пустыню, и потому эта книга мне нравится. Бог благословит!

Греки называют такие келейки, как у меня, каливами. А собственно кельями называют строения побольше, где имеется храм и где обычно проживает не один пустынник, а несколько келлиотов. Я же в дневнике зачастую называю каливы кельями, как это принято в живом разговорном обиходе у русских афонцев, а также у пустынножителей Кавказа, где отшельнические хижины называют «кельями», а название «калива» не получило распространения. Что касается написания слова «келья», то в дореволюционной орфографии оно употреблялось и с одной, и с двумя буквами «л», например: «келья», но «келлия», соответственно, эти два слова и склонялись с одной или двумя «л» («Полный русский орфографический словарь», составил П. А. Ромашкевич по «Русскому правописанию» академика Я. К. Грота, Санкт-Петербург. Репринт издательства Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, США, 1975 г.). Нет причин в современном русском языке нарушать это написание.

Название «крысобелка» прочно укоренилось среди братии отца Рафаила в горах Кавказа и Афона, и вообще среди русскоязычных афонитов. Сей маленький пушистый зверёк, грызун из семейства соневых, вообще-то именуется «соня-полчок».

Метох — сельскохозяйственное монастырское подворье.

Впоследствии письмо о. Рафаила было опубликовано в газете «Русский вестник», № 20, 2011.

Остаётся только удивляться Промыслу Божию, вразумившему списать и сфотографировать надписи, ибо очень скоро все они были полностью уничтожены вместе со старой постройкой в ходе капитального ремонта.