Монах Салафиил (Филипьев) - Тайна Афонской пустыни. Дневник пустынножителя

Вся земля — Божия. А Афон — ещё и Богородичная.

Слышу, фыркают олени, ломают ветки кабаны. Ниже — излучина ущелья, по которой несколько лет назад сошла лавина. Там мощный ручей. А ещё там бурелом, оставшийся после лавины, весь поросший ежевикой. Я издалека услышал шум ручья и устремился через бурелом. Пока пробирался, провалился между скошенных лавиной деревьев. Под этими навалами массивных стволов образовались удобные естественные схроны, где при необходимости можно устроить балаган и укрыться.

По дороге с Виглы на Криа Нера заходил в келлию святого Петра Афонского, к монаху Исааку. Удивительное место: чувствуется дух преподобного Петра Афонского, великого аскета, отца монашествующих на Афоне, показавшего пример пустынножительствующим. В тех местах он подвизался, там находится его пещера.

Выяснилось, что келлия с именем святого Петра Афонского только одна на Святой Горе. Нынешний маленький келейный храм возведён в 1909 году. Прежний храм и келья были разрушены землетрясением. А вход в пещеру заложили, так как те, кто пытались подвизаться в пещере преподобного, подвергались сильнейшим искушениям, некоторых находили мёртвыми...

В храме намоленные иконы. С радостью узнал икону преподобного Петра Афонского. Фотография этой иконы находится в моей келье. Оказывается, мой предшественник, монах Афанасий — грек какое-то время был послушником в келье преподобного Петра, потому-то особенно почитал сего святого и его икону.

Вообще говоря, отцами келлии сделан очень исихастский подбор икон. Кроме Петра Афонского — святой Иоанн Предтеча, святой Онуфрий Великий, святитель Григорий Палама. Святые смотрят в душу, спрашивая, творит ли она умную молитву Иисусову.

Поговорив с отцом Исааком, узнал, что это он проходил мимо моей палатки на Вигле. Он видел палатку, но не знал, что это я, и подходить не стал. Вот такой тесный пустыннический мир, что даже в диком лесу пустынники не могут разминуться.

Всё, больше писать не могу, совсем темно. А на сердце после ещё одного дня афонской пустыни — светло и радостно.

Из святогорских разговоров:

~ «Душевная радость занимает место духовной радости и не даёт даже приблизиться к последней. А если кто стяжал духовную радость в пустыне, но, разменявшись, устремился к душевной радости в виде светской музыки, литературы, кино, то постепенно теряет духовную радость. Духовный восторг изгоняется и подменяется душевным восторгом.

Все, пусть и непрелестные, но чувственные явления при молитве: теплота, утешение, умиротворение, всё равно ещё остаются душевными. На них нельзя останавливаться. Умное делание ведёт выше, к духовному исихазму. Ибо Бог выше и больше не только скорбей и горестей, но и радостей, и утешений.

Бесстрастие — в непрестанном и благодарном пребывании с Богом.

Причём мы в любом случае обращены к Богу: но или с покаянием, кротостью и славословием, или с ропотом, претензиями и недовольством».

~ «Монахиня Тихона на Кавказе рассказывала про некоего кавзказского пустынника, что, когда он вынужденно путешествовал в поезде, то по радио звучали задорные народные песни, а ему было мучительно трудно сосредоточиться на молитве Иисусовой. Тогда пустынник на каждый такт песни стал с усердием произносить: «Христос распялся на Кресте», — и быстро пришёл в себя.

Вообще делателями Иисусовой молитвы замечено, что её труднее всего держать (в миру), когда играет музыка и поют. Потому-то, чем больше мирских песен, неважно, плохих или хороших, тем меньше молитвы. И соответственно, чем меньше в мире молитвы, тем больше песен».

Горячо стремясь к удовольствиям мира, я обрёл только горечь для себя и других. Когда же отрезвлённый Промыслом Божиим приготовился испить чашу скорбей, то Бог подарил мне такие духовные утешения, которые несоизмеримы ни с какими мирскими удовольствиями.

19:00

Вчера поздно вечером вернулся в свою родимую келейку «Сладкое лобзание — Споручница грешных». Как будто и не уходил.

Сегодня делал дела, стирал, ходил к Ипатьевской братии на трапезу. А только что позвонил дорогой старец отец Рафаил и расспрашивал о моём паломничестве. На мой вдохновенный рассказ про высокогорный афонский лес, похожий на русский, где можно гулять, как в парке, сказал: «Да, там можно было бы поставить келью. Только её будет видно издалека среди деревьев. Особенно не спрячешься».

Потом авва спросил: «Когда ты к нам-то?». Оказывается, он уже ждёт начало книги «Святогорец» и хочет, чтобы я посмотрел его рисунки к ней. Договорились, что я по его благословению, не откладывая, сейчас приступлю и, как только будет что почитать, приеду в ущелье Трёх братьев.

Память, внимание и забота старца очень вдохновляют. Это серьёзный знак, что есть воля Божия на книгу «Святогорец». Господи, помоги!

15:15

Наконец записываю то, что для меня явилось важнейшим в моём пустынническом походе — паломничестве.

Ходил я девять дней. Главная цель была уйти в Иисусову молитву с погружением. Так называемая «заводка», о которой писал выше.

Читал Иисусову молитву, стараясь держать внимание на её покаянном смысле. Читал на ходу, а также сидя, стоя, лежа, делая незначительные дела: разбивая палатку, готовя пищу. Читал в основном молитву гласную, меньше с дыханием, и совсем мало — умную (про себя). За количеством не следил и к нему не стремился, чтобы не отвлекаться от смысла молитвы. Ради опыта молитвы с погружением я записывал, сколько конкретно часов в день удаётся посвящать Иисусовой молитве.

Итак, в течение трёх наиболее показательных дней (из которых два первые я смог провести вне общения с людьми, а на третий день заходил в румынский скит Продром, но с монахами почти не общался) у меня получился результат:

3 сентября — 13 часов;

4 сентября — 12 часов;

5 сентября — 10 часов.

Остальное время уходило на чтение, писание, еду, общение, сон.

Могу сказать, что результат такой молитвы с погружением заметен. Разумеется, результат должен быть закреплён ежедневным правилом Иисусовой молитвы и вообще чтением её всегда, когда есть возможность.

Так же понял, как трудно спрятать себя в полное молитвенное уединение. Отвлекают то случайные встречи на тропе, то какие-то неожиданные искушения... Следует прилагать особые усилия самосохранения. И это на Афоне! А если пробовать молитву с погружением в общежительном монастыре или в миру, то усилий нужно будет намного больше. У героя книги «Откровенные рассказы странника...» было около месяца такой молитвы с погружением, то есть молитвы усиленной, продолжительной, с оставлением всего прочего. Правда, у него она была не по времени, а по количеству чёток. Если бы мне не три дня, а месяц творить Иисусову молитву по 10-13 часов в сутки, то результат был бы ещё ощутимее. Но... что Бог даёт. В моей пустыньке время молитвы или прерывается, или разбавляется послушаниями, чтением книг, общением с братией. В принципе, всё в моих руках: следить за собой и уделять молитве больше времени, предпочитая её другим занятиям.