Андрей Кураев - Охотничий азарт вместо богословия

Ну как я мог бы отрицать поврежденность нашей природы и необходимость крещения детей — если в моей книге “Протестантам о православии” целая глава посвящена вопросу детокрещения? Каждую неделю в разных городах страны я вступаю в полемику с протестантами о необходимости крестить детей ради их исцеления от праотеческого недуга, — а священник Петр гремит в мой адрес анафемой Карфагенского собора, сказанной по поводу тех, кто отрицал необходимость крещения детей… Напомню, кстати, что пелагианство, осужденное карфагенскими соборами, отвергало детокрещение, поскольку верило, что младенцы рождаются в том состоянии, в каком Адам был до грехопадения.

Священник Петр не цитирует то каноническое правило, о котором говорит. Он заявляет, будто “отвергая первородный грех, действительность его вменения нам, потомкам Адамовым, Кураев находится под анафемой Карфагенского Собора. Своим 124–м правилом Карфагенский Собор предал анафеме всех таковых мудрецов, отрицающих действительность первородного греха как вины пред Богом”.

Упомянутое (и лишь упомянутое о. Петром, но не процитированное) 124-е правило этого Собора гласит: “Кто отвергает нужду крещения малых и новорожденных… или говорит, что… они… от прародительского греха не заимствуют ничего, что надлежало бы омыти банею пакибытия… тот да будет анафема”30. Необходимость детского крещения я всегда отстаиваю. О том, что от прародительского греха мы наследуем смертность (ее не было в Адаме до падения — см. 123-е правило Карфагенского собора) и извращенность нашей природы, — тоже говорю постоянно, и потому никак нельзя меня отнести к тем, кто утверждает, будто потомки “от прародительского греха не заимствуют ничего”. Представление же о том, что Бог вменяет нам грех Адама как наш собственный грех, во-первых, присутствует только в пересказе о. Петра, но отсутствует в тексте Карфагенского Собора. Во-вторых, это представление прямо оспаривалось многими отцами. В-третьих, и сама Карфагенская Церковь ясно говорит, что именно связывает нас с проступком Адама: в Определении Карфагенского собора 252 г. предписано: “Не возбранять крещения младенцу, который, едва родившись, ни в чем не согрешил, кроме того, что, происшедши от плоти Адама, восприял заразу древней смерти чрез самое рождение”31. И опять мы видим, что не ответственность за грех, а последовавшую за ним смертность воспринимают потомки от праотца…

Так где же повод для анафемы?

Замечу еще и то, что в подтверждение своей позиции я привел слова святого — слова преподобного Марка Подвижника. Но священник Петр упорно не замечает этого. И попрежнему настаивает на том, что “диакон Кураев не признает виновности пред Богом потомков Адамовых за грех праотца, т. е. не признает православного учения о первородном грехе”. Вот только еще грозит мне адом: “зазор между учением Церкви и “керигмой” Кураева слишком велик; настолько велик, что без труда поглотит на дно адово не только философствующего диакона, но и всех его последователей”. Так что, — может, священник Петр созерцает в аду и преподобного Марка Подвижника?

Отсюда заметна и та разница, что есть между моим несогласием со священником Петром и его несогласием со мной. Я могу считать его позицию недостаточно продуманной, могу считать, что она не тождественна позиции общецерковной. Но я не называю его еретиком. Ведь юридические истолкования первородного греха встречались и у отцов Церкви. Я лишь говорю, что “юридизм” одних церковных проповедников оспаривался другими отцами же, которые предлагали иные, более глубокие изъяснения библейских страниц.

Зная реальное разнообразие святоотеческих позиций, я полагаю, что с точки зрения церковно-правовой богослов может придерживаться любой из них (но и может оспаривать любую из них — если она не признана соборно, а у других отцов есть иные суждения). Как писал В. В. Болотов, “никто разумеющий дело не властен воспретить мне в качестве моего частного богословского мнения держаться теологумена, высказанного хотя бы одним из отцов Церкви, если только не доказано, что компетентный церковный суд уже признал это воззрение погрешительным. Но с другой стороны, никто разумеющий дело не властен требовать от меня, чтобы я в качестве моего частного богословского мнения следовал теологумену, высказанному несколькими отцами Церкви, коль скоро этот теологумен не пленяет меня своей возвышенной богословской красотой, не покоряет меня доступной и моему разумению державной мощью своей аргументации. Одно, в данном случае, для меня ясно: если этого теологумена не держусь я сам, я все же не вправе осуждать тех, которые ему следуют. И если в силу обстоятельств я буду вынужден на обсуждение этого теологумена, и тогда я буду держать себя почтительно с благоговением, подобающим авторитету святых отцов… В выборе моих частных богословских мнений я свободен, но не безусловно. Граница моей свободы — в обязательном требовании, чтобы эти мои частные мнения не стояли в противоречии с догматом. Если я избираю свои частные богословские мнения в кругу святоотеческих теологуменов, я ставлю себя ipso facto вне всякого подозрения в противоречии с догматом. Никто разумеющий дело не потребует от меня даже доказательств этого”32.

Да, есть отцы, которые объясняли нашу связь с грехом Адама в юридических понятиях — как соучастие во грехе. Но в мире отцов есть иной подход к этой трагедии. “Адам был побежден и был осужден на тление и смерть. Но какое отношение к нам имеют эти его преступления? Множество людей стало греховными не потому, что они разделяли вину Адама — их тогда еще не было, — а потому, что они были причастны к его природе, подпавшей закону греха. Значит, как в Адаме природа человека заболела тлением, так во Христе она вновь обрела здравие”33. Таково же мнение святителя Григория Паламы34.

Священник Петр, посылающий меня в ад за высказанное мною согласие с мнениями преподобного Марка Подвижника, святителя Кирилла Александрийского, архимандрита Иустина Поповича (как видим, в отличие от В. Болотова), недостаточно почтителен к отцам. Он свято верует в полную тождественность своих богословских суждений с учением всей Церкви. И всякого несогласного, даже в малости, даже если этот несогласный подтверждает свои представления отеческими суждениями, готов честить еретиком…

Отец Петр, давайте считать “по пальчикам”.

Первый вопрос: виноваты ли лично Вы в грехе Адама? Я знаю Ваш ответ: “Православная Церковь и не учит, что первородный грех вменяется нам как наш собственный грех. Православная Церковь учит нас о виновности нас за грех Адама, однако первородный грех — не есть наш личный грех. Митрополит Макарий (Булгаков): “Мы лично не согрешили с Адамом, но соделались в нем и чрез него грешниками “ослушанием единаго человека грешни быша мнози” (Рим.5,19), получая от него греховное естество, и являемся на свет “естеством чадами гнева” Божия (Еф.2,3)”. И я с этим абсолютно согласен.