Антоний Храповицкий - Собрание сочинений. Том I

Так неужели нам нужно греков, чтобы понять свое православие? Да, непременно, нужно! Православие многие из нас вмещают в своем сердце лучше греков, но вмещают его как молитву, как подвиги смирения и милосердия, как устроение благолепия церковного, а православного сознания, выраженного в ясных определениях, в противовес заблуждениям запада, православной гражданственности, т. е. форм общественной и школьной жизни, согласованных с неповрежденным пониманием христианства, у нас нет в русском обществе и почти нет в русских академиях. Мы хорошие христиане, но мы не философы, а чтобы противопоставить свое чужому, воровски вошедшему в нашу жизнь, нужно не только тепло чувствовать, но и ясно мыслить и точно выражаться. Греки это умеют делать. Возьмите их даже современные толкования Св. Писания (П. Анфима Цацоса и Анфима Иерусалимского), вы здесь видите творчество религиозной мысли, как у древних отцов, а в толкованиях русских либо средневековую схоластику, либо плагиаты с бездарных, безыдейных немецких диссертаций, где говорится о шрифте, о разночтениях – и никогда о религиозном смысле Божиих речей.

«Но ведь богословие – это не то, что народная культура», – возразят нам. Конечно, одним богословием не возродишь народную жизнь, да и самое-то богословское возрождение гений эллинов не может нам дать в два года. Но нам необходимо приложить все усилия к воссозданию Византийской империи (а, конечно, не пакостной Афинской конституции) для того, чтобы поставленный в условия мирного процветания греческий гений и в богословии, и в философии, и в праве, и в гражданских и общественных обычаях дал бы всестороннее освещение жизни сознательно воспринятым Православием, т. е. неповрежденным христианством, а не тою смесью его с римским язычеством, какую содержат европейские народы со времени Ренессанса доныне, причем христианские начала у них все тускнеют, а языческие крепнут.

От языческого Рима нам вот чему надо поучиться. Это железное государство, распространяясь все шире и шире по известному тогда миру, или вселенной, не спешило поглощать и уничтожать культуры и государства, а напротив, где встречало здоровую и убежденную религию и культуру, там даже усилия прилагало к тому, чтобы даже пересадить к себе те идеи, обычаи, наконец, тех людей, которые могли бы быть полезны всемирному городу и вселенной. Боги этих народностей находили себе место в Римском пантеоне, а гениальные люди допускались к высшим чинам и даже к сану императора, если могли принести государству великую пользу. Итак, в интересах правды, в интересах религии и науки, наконец, в чисто русских национальных интересах Константинополь должен быть сделан столицей Византийской империи, и все греческие провинции Балканского и Малоазийского полуострова должны быть в нее включены.

Иное дело – Сирия и Палестина. Здесь православных христиан в двух патриархатах всего только 500 тысяч; почти все они арабы. Конечно, должно тоже оберегать и их язык, и их приходские общины, но не должно препятствовать поселению там русских земледельцев и ремесленников, очищая для них и пустыни, и магометанские поселения, которые, впрочем, и сами начнут быстро пустеть под русским владением. Если это будет сделано, то не пройдет и десяти лет, как вся Палестина и Сирия обратятся во Владимирскую или Харьковскую губернию. Народ наш так и ринется поселиться в страну, где жил наш Спаситель, Его Пречистая Матерь, апостолы, пророки и мученики. Там будет уже место для чисто русской культуры, для русской речи, для русской торговли и промышленности; в частности, две последние отрасли обильною лавою польются по Волге и Каспию через Кавказ к Средиземному морю и обратно. Пустынная местность вновь процветет, как «земля, текущая медом и млеком», а всякий русский христианин сочтет долгом не раз в своей жизни отправиться на поклонение Живоносному Гробу; даже наши баре и барыни постепенно забудут о Карлсбадах и Парижах и будут знать Иерусалим, Вифлеем, Назарет.

Вот тогда со всею силою проснется русское самосознание: наука и поэзия возвестят миру о чувствах и молитвах русской души, и исполнятся чаяния последних Рюриковичей о том, что Московскому царству суждено быть Третьим Римом, а Четвертому Риму не бывать.

Прости, Владыко, сокровище веры, источник любви, носитель огненной ревности, пастырь вселенной! Ты покинул нас, христиан всего мира, как великий Моисей перед вступлением своего народа в Землю Обетованную.

Светлый рай принял тебя под свои священные кущи раньше, чем Христов крест воссиял на Софии, раньше, чем угасло полувековое разделение с православно-верующими болгарами, раньше, чем осуществилась твоя молитва и твоя проповедь о созвании Вселенского Собора православных христиан. Уже не на дальний Афон и не на 18 лет уединился ты от своей паствы и от руководства Вселенскою Церковью, но переселился духом на небо и пребудешь там до всеобщего воскресения 152.

Не увижу тебя я на земле сей, к чему стремился уже много лет! Не на ком будет успокоиться взору христианина, скорбящего об ослаблении современной жизни церковной и о глубоком упадке нравов. Тебя нет среди нас, великий оплот православия! Тебя нет, и сердца верных погружены в глубокую печаль. Сокрушенный скорбями и болезнями 80-летний старец, ты не только был сильнее всех своим апостольским духом, но твое слово или послание вливало силы в душу всякого, к кому оно обращалось. Сияние Божественной славы блистало на твоем челе; благодатная сила соединена была с твоим словом; твоя молитва, длившаяся беспрерывно более половины суток «посреде церкве», одушевляла предстоявшую братию и народ, и сон далеко бежал от их очей, когда они видели, как твои очи постоянно наполняются слезами молитвенного умиления. Так пребывал ты учителем вселенной и на патриаршем престоле, и в А(ронской пустыне, где почти через каждую седмицу приходил ты в качестве пешего богомольца на престольные праздники иноческих обителей всех народностей и был всеми встречаем с одинаковым восторгом как отец, учитель и друг всех народов.

Будучи отцом всех верных человеков, ты теперь будешь наречен сыном Божиим как великий миротворец церквей и племен. Твоим святительским посредством возвращено было церковное общение Антиохийской патриархии с прочими церквами Востока; твоим авторитетом была успокоена распря среди Иерусалимской иерархии, возникшая на племенной вражде, а последние два года твоей праведной жизни ты посвятил великому делу примирения с Церковью шестимиллионного болгарского народа и его епископов. Поистине, ты был для православной вселенной вторым Моисеем, примиряя церкви и народы между собою и всех примиряя с Богом. Впрочем, Архангелу Михаилу не нужно будет спорить с сатаной о твоей праведной душе, как он спорил о теле Моисея, ибо Моисей восприял смерть до вступления в Обетованную Землю за то, что однажды прогневал Бога малым сомнением, а тебя отнял Бог от верующей вселенной не за твои, а за наши грехи, за то, что, будучи теплохладны, мы, епископы всех стран, слишком вяло отзывались на пророческие призывы в твоих Окружных Посланиях, вместо того чтобы радостно спешить на твой голос. Десять лет почти прошло с тех пор, как ты призывал Церкви к собранию Вселенского Собора, но, увы, мы уподобились недостойным гостям, званным на евангельскую вечерю! И вот заключился чертог твоей благодатной души: она перенеслась от нас в светлый чертог небесный. Она там встретит более присные ей души праведных. Она узрит там умиротворителя церквей свт. Великого Василия, будет беседовать с изгнанником за правду свт. Афанасием Великим, утешаться слышанием глаголов ревности свт. Златоуста: «Блажен путь, в оньже идеши днесь, душе, яко уготовася тебе место упокоения» (Последование погребения, прокимен).