Лев Лебедев - Заметки по пастырскому богословию

Нам кажутся не совсем удачными выражения «неличное соединение со Святым Духом» и «условная святость иерархии», хотя мы понимаем, что хотел этим сказать В. Н. Лосский. На наш взгляд, «неличной», «условной» святости вообще в Церкви быть не может. Святость Христа, подаваемая в Церкви Духом Святым в таинствах и иных богослужебных действиях, в действиях пастырской и архипастырской власти, подается не анонимно, но всегда определенным человеческим личностям, и не условно, а действительно. Отнюдь не случайно то, что для принятия священства недостаточно одного только желания человека стать священником, но требуется определенная мера его личной духовной зрелости, чистоты, определенные канонические условия, позволяющие человеку стать священником. Требуется какой-то предварительный личный подвиг человека. И таинства, совершаемые священником, требуют от него определенного подвига веры, а не одной только «механики» священнодействия. Другое дело, что свойство Христа как Священника для других подается человеку в таинстве Священства сверх всякой меры его личного подвига и только в этом смысле — как бы «даром». Очевидно, что здесь мы видим такой дар взятой от Христа святости, который подается человеку как «залог», как «талант», могущий быть или приумноженным, или «зарытым в землю».

Иными словами, свобода человеческой личности не уничтожается и не подавляется таинством Священства.

В «христологическом» аспекте членам церковной иерархии подаются действительные свойства и силы личности Иисуса Христа как Служителя спасению міра, как Иерея и Архиерея, что и делает священнослужителей Церкви сообразными Христу в делах служения и священнодействия. Однако сообразность еще не означает подобия, уподобления. Уподобляться Христу человек должен сам, свободными усилиями своей личности и с помощью благодати, непосредственно исходящей уже не от Христа, а от «иного Утешителя» — Духа Святого, ниспосланного Церкви от Отца в день Пятидесятницы. Таким образом, если подвиг Христа за спасение міра есть основание «христологического» аспекта Церкви (и Священства), то Сошествие Святого Духа в день Пятидесятницы есть основание «пневматологического» аспекта. Второе невозможно было бы без первого; оба аспекта теснейше связаны, так что «пневматологический» аспект зиждется на «христологическом», обусловлен им. Дух Божий един и во Христе как Сыне Божием, Втором Лице Пресвятой Троицы, и в Духе Святом как Третьей Ипостаси Триединого Божества. Но образ действия, образ благодати Духа отличаются тем, что одни действия связаны непосредственно со Христом, другие — непосредственно с Духом Святым как имеющим особое Ипостасное бытие, характерное тем, что Дух Святый исходит от Отца, а не от Сына.

Так реализуется участие всех лиц Пресвятой Троицы в деле спасения людей, в строительстве Церкви и таин Божиих, в частности, и в человеческом священстве.

С другой стороны, все это связано с тем, что тварная человеческая природа во Христе во все время земной жизни крещенного (и даже принявшего священство) человека не должна терять одного из основных свойств сообразности Богу — свободы воли!

Что же тогда практически представляет собою Церковь Христова в своем состоянии земного человеческого сообщества?

Очевидно, что она еще не есть Царство Небесное — торжествующая Церковь святых, хотя духовно сообщается с ней, имеет ее как бы своими духовными недрами. Очевидно также, что земная Церковь — это и не «мір сей», то есть Царство, которое уже не от міра сего. Земная Церковь не тождественна ни небесному, ни земному бытию. По удачному выражению А. Риу, Церковь не уравнивается ни с Богом, ни с тварью, но является ипостасным ядром присутствия Бога в міре и міра в Боге 14 14 Живов, Указ. соч., с. 120. .

В своем земном состоянии человек с величайшим трудом может сохранять чистоту, обретенную в Крещении. Собственно, этой чистоты души обычно человек и не сохраняет. Даже если он и не грешит в том смысле, что не совершает особо предосудительных поступков, то различные греховные состояния и движения души, могущие также и проявляться в словах и делах, бывают свойственны ему. Но грех, даже внутренний, сокровенный, вновь кладет между Богом и человеком непроходимую пропасть. Уничтожить ее, вернуть то, что потеряно, то есть чистоту души, обретенную в Крещении, человек своими силами не может. Требуется чрезвычайное, особенное Божие действие. И оно совершается в таинстве Покаяния, которое потому и называется в увещательной молитве «вторым Крещением». Такое восстановление человека во Христе, повторное и повторяемое «до седмижды семидесяти» раз очищение его от грехов стало возможным только благодаря подвигу Спасителя, единожды уже взявшего на Себя все грехи міра и распявшегося за них на Кресте.

Нетрудно видеть, что такая потребность в повторных очищениях связана с тем, что, хотя в Крещении и Покаянии отмываются человеческие грехи, предрасположенность к ним остается, как след, как та поврежденность или несовершенство, к преодолению которых должен стремиться человек путем личного духовного подвига. Практически оказывается, что крещеный человек живет в этой земной жизни отчасти уже по «новому Адаму» — Христу, но отчасти все еще — по «ветхому».

Для того, чтобы такой, в таком состоянии пребывающий человек мог стать сообразным Христу в Его Священстве для Церкви (для других), явно недостаточно простого человеческого обряда благословения в значении «поручения» исполнять пресвитерские обязанности; требуется чрезвычайный дар Святого Духа, Его особенная благодать, «врачующая» и «восполняющая» в предрасположенном ко греху человеке то, чего сам он уврачевать и восполнить принципиально не может. Требуется таинство Священства.

В этом еще одно обоснование необходимости Священства как таинства. Оно не последнее. В итоге мы постараемся суммировать все, что удастся увидеть в этой важной теме. А теперь зададимся вопросом: что же конкретно в Священстве Церкви относится непосредственно к «христологическому» ее аспекту, а что — к «пневматологическому»?

Мы видели, что есть некая пограничная область или зона соприкосновения, соединения этих аспектов в Священстве. Она состоит в тех дарах Святого Духа, получаемых в таинстве Священства, которые даются человеку как «залог», «задаток», «талант» и которые человек обязан приумножать или по крайней мере сохранять путем личных усилий, личного духовного подвига. Дары сии суть духовная любовь к пасомым, учительность, управление, разумение вещей духовных и т.п. Но если человек-священник этих усилий не употребляет, не подвизается в личном плане, как должно, и полученные дары в нем оскудевают, то означает ли это, что он теряет благодать священства и его священнодействия становятся недействительными? Нет, не означает! Даже В. Н. Лосский в приведенном выше отрывке из его «Мистического богословия Восточной Церкви», говоря о «христологическом» аспекте Церкви, констатирует «прежде всего» «объективность богослужебных действий духовенства». Мы тоже отмечали, по своим наблюдениям, что дольше всего в священнике сохраняется благодатная способность неосужденного тайнодействия. Тогда мы должны определенно отметить, что собственно христологическим, непосредственно-христологическим аспектом священства является именно дар богослужебного священнодействия в Церкви и связанная с этим благодатная защита человеческого естества священника от того огня Божества, с которым ему приходится соприкасаться при совершении таинств Божиих, недаром иногда называемых «страшными».