Лев Лебедев - Заметки по пастырскому богословию

Все это заставляет нас признать, что и в иерархичности Церкви есть два аспекта, которые условно тоже можно обозначить как «христологический» и «пневматологический». Есть духовная иерархичность, включающая всех членов Церкви, независимо от пола и иных качеств; она строится по важнейшему принципу действительной любви к Богу, ко Христу, здесь свои «степени» и «ранги», никакими канонами не определяемые и не всегда видимые людьми. И есть иерархия священнослужения, четко определяемая канонически, видимая всеми.

Эти два вида иерархии можно также обозначить (пока условно) как начало Жениха-Агнца (иерархия священства) и начало Невесты-Церкви (духовная иерархия). Поможет ли такое обозначение приблизиться к пониманию природы Церкви Христовой? Да, поможет.

«Действительно, если мы обратимся к образу единения. Христа с Церковью у апостола Павла, — пишет В. Н. Лосский, — к образу единения супругов, мы должны будем удостовериться в том, что Христос есть Глава Своего Тела, Глава Церкви в том же смысле, в каком муж есть глава единого тела обоих супругов в браке — “двое в плоть едину” (Еф. 5, 31). В этом таинственном союзе... единое тело, природа, общая двум, получает ипостась Жениха: Церковь есть “Церковь Христова”. Но тем не менее она остается второй личностью этого союза, покорной Жениху, и от Него, как Невеста, отличной. Как в Песни Песней. так и других текстах Ветхого Завета, выражающих, по мнению святых отцов, единение Христа с Церковью в образе союза по плоти, Невеста всегда представлена как личность: она — лицо, любимое Женихом, и в свою очередь любящее Его» 17 17 Лосский, Указ. соч., с. 101. .

Восполним это в высшей степени важное наблюдение В. Н. Лосского данными Откровения Иоанна Богослова: «И прииде ко мне един от седми Ангел... и рече ко мне, глаголя: гряди, покажу ти Невесту Агнчу Жену. И веде мя духом на гору велику и высоку, и показа ми град великий, святый Иерусалим, нисходящ с небесе от Бога, имущ славу Божию» (Откр. 21, 9-10). Но ведь Новый Иерусалим небесный — это торжествующая Церковь Христова! Она, следовательно, и есть Жена — Невеста Агнца, а Агнец — Христос.

Теперь кое-что начинает проясняться. В общем собрании верующих, в народе «царственного священства» действуют два начала — собственно Христово (Мужеское, начало Жениха), и Церкви Его (Женское, начало Невесты). Если Жених совершенно определенно — Христос, то с Личностью, Ипостасью его «Жены — Невесты» дело обстоит сложнее. В. Н. Лосский полагает, что это каждая человеческая личность, достигающая состояния обоженности. Правда, в то же время он отмечает, что в совокупности таких личностей, как бы малых церквей, составляющих в то же время и всю Церковь, выделяется некое «мистическое средоточие» Церкви, «ее совершенство, уже осуществившееся в одной человеческой личности, полностью соединенной с Богом и не подлежащей ни воскресению, ни суду. Эта личность — Дева Мария, Матерь Божия, Та, что дала Свое человечество Слову и родила Бога, ставшего человеком... Тайна Церкви запечатлена в двух этих совершенных личностях: Божественной Личности Христа и человеческой личности Матери Божией» 18 18 Там же, стр. 101-102. .

В. Н. Лосский все же так и не решается назвать Богоматерь ипостасью Церкви. Не будем решаться на это и мы, но восполним соображения этого богослова следующим: Богоматерь является для Церкви чем-то гораздо большим, чем совершенной личностью, полностью соединенной с Богом (то есть как бы образцом совершенства тварной человеческой природы в Боге). Из Ее Пречистых девственных кровей Духом Святым образовались Плоть и Кровь Господа Иисуса Христа, которых мы причащаемся в Таинстве Евхаристии. При всех возможных оговорках и уточнениях касательно таинственности Плоти и Крови Спасителя и опасности толковать их слишком «биологически» и «материалистически» мы неизбежно должны признать, что, причащаясь их, мы входим в какое-то единение и с Богородицей. Становясь в Таинстве Причащения едино со Христом, мы оказываемся в определенном отношении к Его Матери. Очевидно, что это отношение есть отношение сыновства. Та, которая родила по плоти Сына Божия, онтологически должна становиться духовной Матерью каждого, кто причащается Плоти и Крови Ее Сына, а Она, таким образом, оказывается таинственно — Матерью верующих, то есть Матерью Церкви. В самом деле, если Церковь есть мистическое Тело Христово, то Та, Которая родила Пречистое Тело Спасителя в буквальном смысле, не может не быть в духовно-таинственном плане Матерью Церкви. Тогда черты и свойства Ее Преблагословенной личности неизбежно должны сообщаться всей Церкви, в той или иной мере — каждому искренне верующему человеку. Они-то, эти черты и свойства, и составляют то начало Церкви, которое мы теперь уже не условно, а с полной определенностью должны назвать началом Невесты.

Если по отношению ко Христу Церковь — Невеста, то по отношению к верующим она — Мать. По отношению к Богу Дева Мария — Богоневеста, но по отношению к Церкви — Матерь. Значит, женственное начало Церкви имеет два аспекта — «Невесты» и «Матери».

И в этом женственном начале все верующие независимо от пола, возраста, канонического положения в Церкви имеют Женихом своей души Господа Христа и в меру личной любви к Нему образуют особую духовную («пневматологическую») иерархию разных степеней близости ко Господу, где «несть мужеский пол ни женский» (Гал. 3, 28).

Однако в своем Мужском начале, непосредственно в Ипостаси Жениха-Христа, Церковь должна иметь и имеет иную иерархию, которая поэтому и должна быть (!) мужской. Она строится уже по иному принципу. Степень близости ко Господу здесь определяется мерой полученной иерархической благодати, или мерой сообразности Христу как Служителю, Иерею, Архиерею Своей Церкви. Вот почему в таинстве Священства свыше, с неба, подается не любовь к Богу (то есть Невесты к Жениху: она должна быть у каждого верующего в меру личных свойств), а любовь к пасомым, то есть любовь Христа к Своей Церкви (Жениха — к Невесте).

Однако поскольку в то же время Бог есть Отец всех верующих, то в священстве присутствует и отеческая любовь к пасомым, составляющая второй аспект мужеского начала Церкви.

Мы видим, что понятие о Церкви как о Теле Христовом, Глава Которому Он Сам, а мы все суть члены этого Тела (Ин. 15, 1-8; Рим. 12, 4-5; I Кор. 12, 12-27; Еф. 1, 22-23; 4, 4, 12-16, 25; 5, 30; Кол. 1, 18) гораздо глубже и сложней, чем понятие о некоем «корпусе» или «организме», подобном, скажем, телу человека; под Телом Христовым понимается союз «двух» в «плоть едину». Таинство сие воистину велико есть! Но нельзя отрицать и того, что в это общее представление включается и частное понятие о теле как «корпусе», «организме» (иначе слово Тело никогда не было бы употреблено в отношении к Церкви Христа как духовному единению людей). Убеждают нас в этом слова того, кто является автором термина — апостола Павла: «Зане уди есмы Тела Его, от плоти Его и от костей Его» (Еф. 5, 30); и, в ином месте — «Глава Христос, из Негоже все тело составляемо и сочиневаемо приличне, всяцем осязанием подаяния, по действу в мере единыя коегождо части, возращение тела творит в создание самаго себе любовию» (Еф. 4, 15-16). В этих текстах очевидно стремление апостола Павла провести недвусмысленную, ясную параллель между понятием о таинственном Теле Христовом — Церкви и понятием о теле человека как «корпусе», «организме», где все «составляется и совокупляется посредством всяких взаимно скрепляющих связей при действии в меру свою каждого члена».