Архимандрит Амвросий Погодин - Святой Марк Эфесский и Флорентийская Уния

6. Много же было потрачено времени, и наши тяжело переносили отлагательства и страдали въ нуждѣ и были изведены голодомъ, ибо и этимъ имъ приходилось бѣдствовать: ничего никому не давалось изъ уговоренныхъ расходовъ, дабы принудить тѣмъ постепенно покориться имъ. Но къ чему много говорить? — Не успокоились предатели своего спасенія и Православія (“Благочестія”) оставить ни одинъ камень неперевернутымъ, до тѣхъ поръ, пока не добились, собравшись на Собраніе, на которомъ предсѣдательствовалъ Императоръ и Патріархъ и сидѣлъ съ ними Деспотъ 17), публично объявить “латинствованіе”. Когда они привели изреченія, которыя казались угодными для латинянъ, какъ изъ учителей тѣхъ, такъ и изъ великаго Кирилла, то прежде чѣмъ вступить въ борьбу со мной и въ то же время дерзко мнѣ нанести рядъ оскорбленій, они такъ запросили Соборъ: каково его мнѣніе относительно этихъ изреченій и готовъ ли онъ признать Сына Виновникомъ Святаго Духа? Въ отношеніи (приведенныхъ) изреченій участники Собора заявили, что, поскольку они являются подлинными словами Учителей, такъ какъ это удостовѣряется изъ посланія божественнаго Максима 18), то они не подлежатъ сомнѣнію; но приписать Сыну вину Духа большинство совершенно воспротивилось, ибо это и мудрый Максимъ опредѣлилъ (говоря, что Западные Отцы не дѣлаютъ Сына Виновникомъ Святаго Духа). Но тѣ, кто были дерзко-упорны въ нечестіи, и тѣ, которые отъ начала послѣдовали за ними, обольщенные радужными обѣщаніями и дарами, съ “непокрытой головой” возвѣстили Сына Виновникомъ Духа, что даже въ изреченіяхъ латинянъ нигдѣ не находится открыто выраженнымъ. Къ нимъ причислился и Патріархъ, будучи обольщенъ уже и самъ, несчастный, жаждущій какъ можно скорѣе отбыть оттуда, хотя судьба его гнала къ смерти. Я же мое мнѣніе, а вмѣстѣ и Исповѣданіе Вѣры, имѣя написаннымъ (ибо раньше было такъ установлено, чтобы каждый подалъ свое мнѣніе въ написанномъ видѣ), такъ какъ увидѣлъ, что они уже лихорадочно стремятся къ заключенію Уніи и что тѣ, которые ранѣе были со мной, теперь находятся съ ними, а о докладныхъ запискахъ и не поминаютъ, и самъ удержалъ мое писаніе, чтобы разжегши ихъ къ борьбѣ, не подвергнуть себя явной опасности. Однако, устно я безбоязненно объявилъ свое мнѣніе, говоря, что иначе невозможно согласовать изреченія Западныхъ и Восточныхъ Отцевъ, какъ только согласно толкованію въ посланіи преподобнаго Максима, которому слѣдуя, мы утверждаемъ, что Сынъ не есть Виновникъ Святаго Духа; я неодобрительно присовокупилъ и въ отношеніи прибавленія, сказавъ, что и въ этомъ я не уступаю латинянамъ, и согласно приведеннымъ словамъ, оно не хорошо и не благословенно сдѣлано. Послѣ этого они занялись своими дѣлами и обратились къ составленію Соборнаго Опредѣленія (Акта Уніи) и всего прочаго для Уніи; я же, съ тѣхъ поръ отмежевавшись отъ нихъ, ушелъ въ самого себя, для того, чтобы непрестанно согласуясь со святыми моими Отцами и Учителями, всѣмъ сдѣлать извѣстнымъ мое воззрѣніе чрезъ это мое писаніе, дабы (всякому) желающему было бы возможно взвѣсить: любя ли здравое ученіе, или же какое-нибудь извращеніе, я не принялъ заключенную Унію.

Данныя о жизни св. Марка Ефесскаго послѣ Флорентійскаго Собора. Его послѣдующая борьба за Православіе. Посланія Св. Марка Ефесскаго.

Вмѣстѣ съ Императоромъ и иными представителями Православной Церкви на Соборѣ въ Италіи, св. Маркъ Ефесскій вернулся въ Константинополь 1-го февраля 1440 г. Не съ торжествомъ, не съ радостью возвращались греческіе представители изъ Флоренціи въ родной Константинополь. Они понимали, что volens — nolens они не сохранили Истину и предали Православную Вѣру за “чечевичную похлебку” папскихъ обѣщаній помощи Византіи. Современникъ Уніи, греческій историкъ Дука рисуетъ намъ такую картину встрѣчи ихъ населеніемъ Константинополя. Едва они сошли съ кораблей, ихъ стали спрашивать: “Какъ дѣла съ Соборомъ, побѣдили ли мы?” — Они же отвѣчали: “Продали мы вѣру нашу, промѣняли благочестіе на нечестіе; измѣнивъ Святымъ Дарамъ, стали азиматами-опрѣс- ночниками”. Такъ говорилъ Антоній Ираклійскій и всѣ прочіе. Народъ спрашивалъ ихъ: “Зачѣмъ вы подписали?” — “Изъ страха передъ франками”. — “Развѣ франки бичевали, заключали въ тюрьму?” — “Нѣтъ, но подписала наша правая рука — пусть ее отрубятъ. Исповѣдалъ языкъ нашъ — пусть его вырвутъ”. Настало тягостное молчаніе, службы не было, несмотря на Великій Постъ. Никто не хотѣлъ служить съ ними, отступниками 1).

Не могло быть легко на душѣ и у Императора. Онъ былъ сыномъ Православной Церкви, живо интересовавшійся всѣми богословскими вопросами (можемъ вспомнить тутъ, что нѣкогда по его просьбѣ св. Маркъ Ефесскій написалъ цѣлый рядъ трактатовъ на богословскіе вопросы, поставленные ему Императоромъ), и не могъ онъ не чувствовать угрызенія совѣсти и глубокой печали, что поставилъ Православную Церковь въ такое унизительное положеніе передъ Римомъ, а этимъ и самого себя. Церковная оппозиція Уніи, выразившаяся въ томъ, что цѣлый рядъ іерарховъ, въ томъ числѣ и св. Маркъ Ефесскій, отказался принять патріаршее достоинство, зная, что съ этимъ связано и служеніе Уніи, глубокая подавленность и недовольство въ народѣ всѣмъ случившимся, могущее привести даже къ гражданской войнѣ (ибо Сиропулъ пишетъ, что братъ Императора — Димитрій настолько рѣзко отстаивалъ Православіе и противился въ этомъ отношеніи политикѣ Императора въ дѣлѣ Уніи, что была опасность гражданской войны въ странѣ 2), — все это не могло не печалить и не подавлять Императора, хотя бы онъ и оправдывалъ себя политическими соображеніями. Къ этому примѣшалось и глубокое личное горе, ибо не успѣлъ онъ сойти на берегъ, какъ ему сообщили о смерти его любимой жены; о послѣднемъ Сиропулъ сообщаетъ, что горе Императора продолжалось долго, на долгое время онъ заключился въ свои покои и въ теченіе трехъ мѣсяцевъ — февраль, мартъ и апрѣль, — оставилъ всѣ церковныя дѣла 3).

Всѣ участники Собора чувствовали на себѣ вину въ той или иной мѣрѣ. Единственнымъ чистымъ былъ отъ этого св. Маркъ Ефесскій. Іоаннъ Евгеникъ говоритъ о немъ такъ, въ связи съ событіями на Соборѣ въ Италіи: “Только онъ единственный явился и въ началѣ и въ серединѣ и даже до конца мечемъ обоюдуострымъ на беззаконныя и разбойническія плевелы въ благородномъ посѣвѣ священныхъ догматовъ Церкви” 4). Великій риторъ Мануилъ, со своей стороны, приведши въ своемъ сочиненіи цѣлый рядъ неправославныхъ воззрѣній, высказанныхъ нѣкоторыми участниками Флорентійскаго Собора, говоритъ затѣмъ: “Не такъ блаженнѣйшій Маркъ, чистая обитель Всесвятаго Духа, сердцемъ и устами провозглашавшій всѣмъ солнцевидное и богопреданное христіанское благочестіе и Православіе; не такъ онъ! Ничего подобнаго не дѣлалъ онъ, ни питалъ въ сердцѣ, ни оказался въ чемъ непотребномъ относительно точности и правоты догматовъ... Тогда какъ всѣ, можно сказать, обратили тылъ противникамъ и увлекли за собой христолюбиваго царя, онъ предъ царями и властителями, истинно сказать, съ открытой головой возвѣщалъ истину и никоимъ образомъ не допускалъ ошибочно внесенную въ Сѵмволѣ прибавку; но мужественно борясь съ нападавшими и неуклонно идя по слѣдамъ святыхъ и богоугодныхъ Отцевъ, свѣтильниковъ Церкви Христовой, открыто всѣмъ проповѣдывалъ единое Начало въ неизмѣнной и пребожественной Троицѣ, то есть Отца, отъ Котораго Сынъ рожденно, а Всесвятый Духъ исходно, какъ отъ одной причины, возсіяли ... Имъ то (т. е. святымъ Отцамъ) прямо и неуклонно послѣдуя, и священнѣйшій Маркъ по уму, сердцу и непорочнымъ устамъ явно показался свѣтильникомъ на тверди Церкви Христовой, изливающимъ для всѣхъ божественные лучи истиннаго ученія. Онъ былъ устами дышущими благодатію и огневиднымъ языкомъ Всесвятаго Духа, Котораго Божественная Благодать, найдя его душу чистою и непорочною, почила на ней и чрезъ него раскрыла истину вѣрующимъ во всѣхъ концахъ вселенной; потому что мѵро вмѣщаютъ въ чистый сосудъ. Итакъ, вотъ, свѣтло подвизавшись въ Италіи и славно явившись неодолимымъ въ общественныхъ разсужденіяхъ, въ наставленіяхъ и собесѣдованіяхъ, и истину, какъ сказано, наилучшимъ образомъ подтвердивши и посрамивши святокупцевъ, снова возвращается вмѣстѣ съ приснопамятнымъ царемъ въ царствующій градъ” 5). Іоаннъ Евгеникъ свидѣтельствуетъ, что слава о св. Маркѣ, какъ борцѣ за Православіе, предварила его возвращеніе въ Константинополь; разсказавъ о всей той непосильной борьбѣ, которую Святитель одинъ велъ за Истину, и помянувъ о всѣхъ тѣхъ невзгодахъ, которыя ему пришлось вынести за свою непреклонность въ стояніи за Православіе, Іоаннъ Евгеникъ продолжаетъ: “По Божественному Промыслу онъ чудеснымъ образомъ избѣжалъ опасности, и свѣтлый свѣтло вернулся и былъ сохраненъ для отечества, встрѣченный всеобщимъ восхищеніемъ и уваженіемъ” 6).