Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Важнейшим деянием в области внутренней жизни было улучшение Российского законодательства. Николай I очень верно понял, что нужно исходить не из отвлечённых «прожектов», а из того, что уже имеется в России и действует в качестве законодательных норм. Государь поручил Сперанскому труд кодификаций всех законов Империи. Тут и нашли благое применение способности Сперанского. Им был проделан огромный труд приведения в систему всех юридических актов, начиная с Уложения Царя Алексея Михайловича 1649 г., т.к. после него, как мы помним, нового свода законов в России не создавалось, а попытки создать таковой (при Екатерине II) кончились неудачей. Были составлены два больших свода: 1) все законы, когда-либо изданные с 1649 г. и 2) все те из них, которые действуют и поныне, не утратили силы. В итоге были изданы в 1833 г. «Полное Собрание Законов Российской Империи» в 45-ти томах и «Свод Законов Российской Империи» в 15 томах. Последний пополнялся потом законами, принимаемыми в последующие царствования.

Государь Николай I исправил весьма расстроенное финансовое хозяйство России. Здесь пригодились исключительные дарования графа Е. Ф. Канкрина, о котором упоминалось. Крещёный еврей Канкрин стал одной из важнейших персон в государстве. Это можно подчеркнуть в связи с вопросом о мнимом российском антисемитизме, коего никогда не было! Крещёный еврей становился у нас во всех отношениях совершенно своим. И ему никогда не вспоминали национальное происхождение, разве только в тех случаях, когда он начинал поступать не по-христиански, не по-русски. При Канкрине были рядом очень хитроумных мер, постепенно изъяты из обращения обезценившиеся бумажные ассигнации и введена твёрдая валюта в золотых, серебряных и медных деньгах. Единицей валюты стал серебряный рубль. В обращение были допущены и новые бумажные деньги, но отныне равноценные металлическим.

В крестьянском вопросе Государь Николай I принял действенные меры к улучшению положения казённых крестьян. Но с крепостными было сложнее. Царь вполне понимал необходимость полной отмены крепостного права и в ряде «секретных комитетов» содействовал разработке проектов этой отмены. Но он также видел, к каким потрясениям и бедам может привести поспешное проведение этой важнейшей реформы и стоял поэтому за постепенное её продвижение так, чтобы обезпечивались и интересы крестьян и интересы помещиков. По указу 1842 г. об «обязанных крестьянах» земельные наделы крестьян признавались неотъемлемой собственностью помещиков, но сами крестьяне — личностями правовыми, юридическими. Помещики вновь лишались права самим ссылать провинившихся крестьян в Сибирь. Более того, помещикам предлагалось отпускать крестьян на свободу, но с земельным наделом, за пользование которым крестьянин обязан был отдавать часть доходов помещику, по обоюдной договорённости. Массового отпуска крестьян на свободу не произошло. Хотя дворянское землевладение явно приходило в упадок. Помещики во множестве закладывали свои земли с крестьянами под кредиты, не видя иных возможностей получить нужные средства. Так к 1854 г. из 11 миллионов помещичьих крестьян 7 миллионов находилось в залоге. Крепостное право было обречено. Но нужно было создать подходящие условия для его отмены, дабы не повредить положению тех же крестьян, а не только помещиков.

Одним из первых деяний Николая Павловича в области просвещения было закрытие в 1826 г. Российского Библейского общества. Впоследствии оно было разрешено вновь, но только для иностранцев, проживающих в России. Государь, сам любивший образование, очень много сделал для открытия новых институтов, училищ, гимназий и школ. Но вместе с тем он принял хорошие, нужные меры к тому, чтобы просвещение не становилось источником революционного блудомыслия и демонизма, усилил цензуру печати. При нём оформились два основных вида средних учебных заведений — «классические гимназии» и «училища». Первые назначались исключительно для дворянских детей и преподавание велось на основе изучения древних («классических») языков — греческого и латыни, и древней эллинской литературы и истории. Уездные училища были для детей купеческого и мещанского сословий. В них давались знания более практического характера. Потом они превратились в «реальные училища» (с точными науками и техническими знаниями). Однако в гимназии, равно как и в университеты в то время начало устремляться всё большее и большее число людей не дворянского происхождения, а добившихся увольнения из разных податных и иных сословий (чинов), — так называемых «разночинцев». К концу царствования Николая I они уже составляли половину «образованного общества», бывшего ранее в основном — дворянским. Так и возникло некое межсословное явление, получившее называние «интеллигенции», о которой мы будем ещё говорить особо.

Начавшееся ещё с Павла I сближение императорской власти с Церковью продолжалось при Николае I, восходя на новый качественный уровень. Самодержец Всероссийский отныне не противопоставлял себя Церкви и даже не считал себя «самостоятельным» или «независимым» от неё. Напротив, он видел себя верным сыном Православной Церкви, полностью разделяющим веру своего народа и обязанным во всей своей политике руководиться заповедями Божиими, исходить именно из Православного міровоззрения (а не из требований некоей несуществующей «естественной религии», как при Екатерине И). Это была благая и благодатная коренная перемена. Она сказалась сразу и на отношениях двух властей — царской и церковной. Обер-прокурорами Синода отныне становились люди, пользовавшиеся уважением и доверием русских архиереев и сами считавшие себя верными чадами Церкви. Таковыми были адмирал Шишков, граф Протасов. Не всегда между ними и членами Синода было единомыслие. Митрополит Филарет (Дроздов), к примеру, не раз «воевал» с Протасовым. Но это были уже споры по отдельным делам, где обе стороны руководились одним желанием пользы Святого Православия (хотя по-разному могли её понимать).

Тот необычайный подъём веры и духовности в России, который в общих чертах был показан в главе «Православие», был бы невозможен без деятельной помощи царской власти. Но, с другой стороны, обращение к Православию самой царской власти было бы невозможно без этого подъёма Церкви и веры в России! Синодальная форма правления Церковью ещё сохранялась. Но Синод XIX в. — это уже совсем не то, что Синод XVIII в! Он является уже не средством подавления Церкви, а напротив, средством её укрепления и возвышения. Кажется, сама жизнь начинает возбуждать вопрос о восстановлении Патриаршества в России. В сущности Самодержавие тем и отличается от западного абсолютизма, что во всех важнейших делах непременно пребывает в совете с Церковью и с Землёй. Но для этого Церковь должна быть равной государству силой, имеющей, подобно государству, и единого Главу — Патриарха. Так же и Земля должна иметь такие учреждения, в которых звучал бы её подлинный голос, как во времена Земских Соборов. Николай I это понимает.