Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Патриарх Цареградский Иоасаф в 1561 г. соборной грамотой утвердил этот титул за Самодержцем Российским, вспоминая, что, согласно греческим летописям, он является потомком «незабвенной царицы (на самом деле — Царевны, Принцессы) Анны», выданной замуж за Св. Князя Владимира, которого будто бы тоже тогда венчали на Царство. Мощь Московской Руси была уже такова, что царский титул Ивана IV признали и в Западных странах (какое-то время противились только поляки), и на Востоке. Наши же русские летописцы в связи с этим почему-то вспомнили... Апокалипсис: «... и восхоте (Государь) Царство устроити на Москве, и якоже написано в Апокалипсисе: пять бо царей минуло, а шестый есть, но (седьмой) не убо бе пришел». Может быть, книжникам нашим казалось, что это созвучно сравнению с Третьим Римом, каковое тогда было уже широко известно? Однако нечто зловещее, поистине грозное было в этой ссылке на Откровение Иоанна Богослова, повествующее в данном месте об антихристе и конце времён...

В том же году Иван Васильевич женился. Были устроены смотрины девиц всех боярских родов. Он выбрал себе, как и его отец, девушку не из княжеского рода, а из рода служилых бояр — Анастасию Романовну Захарьину (Юрьеву). Род этот мы уже знаем. Его основателем считается Андрей Кобыла, пришедший в XIV в. из Пруссии, и сын его Фёдор Кошка. В те времена нередко имена или прозвища дедов давались как фамилии внукам, посему мы встречаем представителей этого рода то под именем Кошкиных, то Захарьиных, то Юрьевых, то, наконец, — Романовых. Анастасия (да будет ей Царство Небесное!) оказалась натурою исключительно православной, целомудренной, доброй, глубокой и умной. Влияние её на Царя, как и влияние Митрополита, было самым хорошим, хотя и сказалось не сразу.

В том же 1547 г. случилось ужасное. Страшным пожаром была уничтожена почти вся Москва! Деревянная наша столица подвергалась пожарам нередко. Но страдали от них всегда лишь какие-то отдельные части великого града. А такого пожара, какой случился в этот раз, москвичи и не помнили и не знали. Огонь бушевал в апреле, мае, июне, пожирая то один конец города, то другой, не пощадил и Кремля с его святыми соборами. «Железо яко олово разливашеся, и медь яко вода растаяваше», — говорят летописцы. А по словам англичан, Москва в XVI в. превосходила тогда самый большой город Лондон; было в ней 40 тысяч дворов и 75 вёрст по округе.

Бедствием этим воспользовались бояре — противники Глинских, научив кого-то из черни кричать, что пожар случился по колдовству Анны Глинской, бабушки Государя. Толпа кинулась на дядю Царя Юрия Глинского, и убили его прямо в Успенском соборе, затем разнесли имения Глинских, умертвив множество их ни в чём не повинных слуг. В это ужасное время от страха трепещущий Царь (а был он весьма малодушным, что не редкость для жестоких натур) находился на Воробьёвых горах. Сюда к нему явилась толпа, требуя выдать им Анну и иных Глинских. Наиболее сильных крикунов из толпы велено было схватить и казнить, остальные бежали. Мятеж прекратился. Но Глинские власть потеряли. Вдруг к Царю неизвестно откуда явился простой священник из Новгорода Сильвестр и в духе пророка стал обличать Государя за легкомыслие и злострастие, напомнил ему из Писания заповеди царям, грозил страшными видениями и Божиим судом, призывал блюсти Божии Законы и быть справедливым и милосердным, и тем совершенно потряс душу Ивана IV! Он заплакал в раскаяньи, просил Сильвестра дать ему силы исправиться и не отпустил от себя. С этой минуты Царь резко переменился! Конечно, сказалось теперь и воздействие доброй жены и Митрополита Макария и ещё одного человека, незнатного, но одарённого — Алексея Адашева, бывшего другом Царя.

В 1550 или 1549 г. Царь приказал созвать на Москву представителей всех земель Великороссии. По существу, это был первый Земский Собор. К нему Государь обратился с речью, в которой, возложив всю вину за беззаконие в государстве на бояр, сказал: «3абудьте чего уже нет и не будет! Оставьте ненависть и вражду. Соединимся все любовию христианской. Отныне я судия ваш и защитник». Алексею Адашеву он повелел принимать челобитья от бедных, сирот и обиженных и рассуждать по ним справедливо, не взирая на лица. Отныне вместе они — Царь, Сильвестр и Адашев стали решать все важнейшие дела твёрдо, но справедливо и с милостью, ввели много ценных усовершенствований, обдумывали замыслы о покорении Сибири, о выходах к Чёрному морю и Балтике, о переносе столицы в Нижний Новгород, как город более «серединный» для разросшейся Русской Земли...

В 1550 г. был составлен новый царский Судебник. В 1551 г. созван Поместный Церковный Собор, где разбирались вопросы, предложенные особой Запиской самим Государем, желавшим исправления жизни церковной в разных её сторонах. Постановления Собора составили 100 глав, от чего и Собор получил название Стоглавого (или Стоглава).

Судебник был представлен как на Земский Собор, так и на Церковный. Он значительно расширял права местного самоуправления, ограничивал власть царских бояр, имевших за своё управление землями «кормление» с этих земель, что часто вело к обиранию люда. Вскоре обычай кормления и вовсе был отменён. Наместники Государя стали получать жалование, или поместья, а все текущие дела, в том числе и судебные решались «губными» (губа — область, край) начальниками, выбиравшимися народом. Стоглавый Собор решил много дел, укрепляющих нравственность общества, прежде всего духовенства, его обучение, постановил писать святые иконы только людям доброй и трезвенной жизни и непременно имеющим для этого Божий дар, при этом писать согласно древним образчикам (то есть канонично), в частности — так, как писал икону Троицы преподобный Андрей Рублёв. Собор также постановил креститься двумя перстами, так как на Руси не было в этом единства (где-то крестились двумя, а где-то тремя). Важным постановлением Стоглава, по предложению Царя, явилась защита одиноких, убогих, больных, престарелых. Велено было по всем городам переписать таковых и везде устроить для них богадельни, где бы они за счёт государства имели уход, одежду и пищу, а средства на это собирать особым налогом с народа («с сохи»). В этом последнем решении не согласились с Царём и с Собором старцы Троице-Сергиевой Лавры во главе с находившимся там свергнутым Митрополитом Иоасафом. Они заявили, что средства для бедных больных и убогих должны поступать не «с сохи» (не с народа), а исключительно с Церкви, с архиерейских и монастырских имений. Так и стало!

В те времена получил известность образованный человек Иван Пересветов, учившийся и живший в Литве, Польше, Чехии, Венгрии. Он предложил ряд полезных мыслей о переустройстве войска по европейскому образцу, то есть, чтобы было оно постоянным (регулярным) а не сборным от случая к случаю, чтобы не было в войске местничества, но начальство давалось людям только по их способностям, чтобы против Крыма ограничиться лишь обороной, но Казань непременно взять в полное подчинение Москве. Пересветов писал также и о царской власти. Мысли его сводились к тому, что власть Царя — в нём самом (чрезвычайно опасная крайность!).