Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Кроме того, в Европе давно завелась и иная зараза, — тамплиерство и масонство. Огромные по многочисленности интернациональные братства строителей, возводили большие соборы и замки готической архитектуры, члены этих интербригад, разбитых на ложи назывались «товарищами». Они стали пристанищем всяческих ересей и тайных учений, в том числе и коммунистических. «Масонами» товарищи назывались вначале потому, что слово «масон» по-французски — просто «каменщик». Превращаясь в товарищества не только строительные, но и идейно-духовные, они принимали к себе «сторонних братьев» из числа очень знатных людей, разумеется, камни отнюдь не таскавших... В европейской же знати на почве разврата и Возрождения также цвели различные тайные общества и учения. Особенно силён с XII в. сделался рыцарский Орден Тамплиеров (храмовников), поначалу созданный для Палестины в Крестовых походах. Тамплиеры захотели восстановить древний Иудейский Соломонов храм и на этой почве сошлись с иудейским раввинатом, в котором ещё во времена земной жизни Христа таилось поклонение диаволу, как «богу», скрываемое под видом исконной библейской веры евреев. От них тамплиеры взяли учение Каббалы и диаволопоклонство, но сохраняли вид христианского Ордена. В начале XIV в. он был разоблачён и распущен. Но большая часть тамплиеров, особенно из богатых и знатных родов, продолжавшая связи с жидовством, сохранилась, в немалом числе переселившись в Англию, что в известной мере содействовало быстрому превращению этой вполне захудалой страны «на задворках» Европы в очень мощную и передовую державу! В XVI веке «мода» на готические храмы и замки прошла, строительные братства каменщиков распались, но остались духовные. Они включили в себя и духовных тамплиеров. Их задачей стало теперь построение духовного «Соломонова храма» в среде человечества, а точнее сказать — новой духовной Вавилонской башни. Такое масонство организационно оформилось к исходу XVII-го столетия, сохранив камуфляж строительных братств (символы фартуков, молотков, мастерков, циркулей, угольников, иерархию учеников, подмастерьев, мастеров и великих мастеров (гроссмейстеров). Многоступенчатая система посвящения позволяла им скрывать даже от собственных членов начальных ступеней свои подлинные цели и религию диавола под видом безобидных гуманистических обществ, стремящихся к прекращению религиозной вражды, просвещению, объединению человечества, к свободе, равенству, братству. Последнее нужно было их тайным вождям — иудеям, так как нужной свободы и равенства (братства) с иными народами евреи в то время в Европе не имели. Таким образом тайная верхушка иудаистов, как и руководимая ими тайная верхушка масонов — это сущие оборотни. Такое у нас на Руси мы видели в еретиках — жидовствующих. В среде убеждённых католиков реакцией на разные ереси и тайные братства стали инквизиция, Орден (Общество) Иисуса, то есть иезуиты, а также стремленье иных королей к неограниченной (абсолютной) власти... Борьба и брожение всех этих течений стали стержнем, главным «нервом» жизни Европы в XVI веке.

Никаких таких «глубин сатанинских» (Откр. 2,24) ни раньше, ни при Иване IV Россия в целом не знала! Но было бы невероятным, если бы что-то от этих «глубин» всё же не проникало в Россию, в среду, как теперь говорят, образованного общества, или «общественности». Это мы уже видели на примере всё той же секты жидовствующих в XV — начале XVI в.в... Но и иными путями, не обязательно через секты и ереси, веяния и влияния Запада, в том числе и его «сатанинских глубин» в Россию всё-таки попадали.

Всё это нужно учесть потому, что при Дворе Ивана Васильевича и в связи с войнами против Польши, Литвы, Ливонии, Швеции, и в связи с посольскими сообщениями с Европой, оказывалось всё больше западных иностранцев. Иные из них (особенно — лекаря) становились очень близкими собеседниками Царя, несомненно, по его же желанию, сообщавшими обо всём, что творится в Европе. Иные из иностранцев (к примеру, Штаден) пребывали потом и в опричниках. Иным русским давно нравились «твёрдые» короли. Не мог не понравиться абсолютизм и Ивану IV.

Но в этом ему сильно мешали не только гордостные и власти желающие бояре; мешали друзья. Действительные и преданные! Сильвестр и Адашев, которых Царь сам же избрал и для дружбы, и, по его выражению «для духовного совета» (это — об о. Сильвестре), за многие годы привыкли быть во главе государственных дел. Кроме того, они не могли не сдружиться с иными князьями — боярами, с которыми им приходилось по службе часто иметь дела и совет. А сдружиться, сойтись, — значит, в некоей мере зависеть, или быть как бы связанным или самою дружбою, или течением дел. Адашев и о. Сильвестр также хорошо понимали, что кроме поддержки Царя (это главное!) они должны были иметь и поддержку бояр, ибо, несмотря на подчинённое и «служилое» в отношеньи Царя положение, бояре-князья были силой и силой очень большой (!), чего не имели совсем, по своему происхождению, ни Сильвестр, ни Адашев. Этим вполне объяснимо молчание их при смятении, вызванном Царской болезнью в 1553 г. Сильвестр даже пытался (хотя весьма робко и незначительно) заступаться за князя Владимира Старицкого, а отец Алексея Фёдор Адашев, как мы знаем, прямо сказал Царю, что готов был бы присягнуть и сыну его младенцу, если бы это не означало господство над всеми родных Царицы — Захарьиных-Юрьевых.

В письме своём Курбскому (об этой переписке мы скажем потом особо) Царь Иван IV горько сетовал, будто о. Сильвестр не давал ему ни есть, ни спать, без своих наставлений, что несчастные он и Царица шагу не смели ступить без благословения Сильвестра, что Сильвестр и Адашев, наконец, сойдясь с врагами — боярами, вовсе отняли у Государя всю власть, тайно, у него за спиной, решали все дела, верных Царю притесняли, а изменников жаловали и т.д... Всё это явные натяжки и преувеличения в запале споров с А. Курбским. Но правда то, что Сильвестр — составитель знаменитого «Домостроя» и автор последней его главы (Домостроя вкратце) старался влиять на Царя в отношении правил благочестия личной и семейной жизни (для того он был и приближён самим же Царём!). Вполне вероятно, что некая чрезмерность опеки начала тяготить и Царя и Царицу. Анастасия Романовна раздражалась Сильвестром и, конечно, влияла в этом духе на мужа — Царя. За это сторонники и друзья Сильвестра стали уподоблять её императрице Евдоксии, гнавшей святого Иоанна Златоуста за обличение безнравственности Двора (сравнение явно несправедливое!). К тому же наивный о. Сильвестр нередко «пугал детскими страшилами», (то есть Божиими наказаниями), Царя за войну на Западе, а не на Юге, против Крыма. Помнилось также Царём и то, что Сильвестр оказался другом князя Владимира Старицкого, который, как выяснилось, хотел сам стать Царём...