Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Дворянство продолжало укреплять своё положение. Мы уже видели значение гвардейской «лейб-компании». Оно сказывалось и на положении дворянства в целом. Елизавета Петровна запрещает владение землёй с крестьянами кому-либо, кроме наследственных дворян. А они, в свою очередь, признаются таковыми, только если сумеют доказать благородство происхождения. Сохраняются и льготы дворянству, данные ранее при Анне Иоанновне, когда срок службы дворян был ограничен 25-й годами, а при нескольких сыновьях в семье, один мог совсем ни служить. Так дворянство превращалось в замкнутое сословие с большими правами землевладения, которое всё менее обусловливалось службой государству, а всё более — благородством происхождения. Крестьянство же всё более закабалялось. С помещичьими крестьянами правительство уже не имело никаких прямых, непосредственных отношений, но только — с их господами — владетелями. Это значило, что в Великороссии впервые за всю её многовековую историю основное население страны, большая часть народа, перестало быть лично свободными людьми в значении субъектов права. Таковыми становились только помещики — дворяне. А крестьяне со справедливым возмущением обнаруживали, что ими и их землёю владеют люди уже не под условием своей службы по защите этой земли, а под условием наследования сословного происхождения. Иными словами, крестьяне становятся не гражданами — подданными Самодержца Российского, а безправным имуществом своих непосредственных владельцев — помещиков. К этому времени, нужно сказать, имения родовитой знати (аристократии) и имения служилых дворян — помещиков полностью уравниваются в юридическом отношении, получая общее название «недвижимых имуществ». Для дворянства и для купечества были созданы тогда особые банки с хорошим кредитом всего в 6% годовых. Одной из самых значительных льгот служилым дворянам становится то, что теперь они не обязаны, как при Петре I, начинать службу со звания рядового. Для дворянских юношей был создан особый «Сухопутный Шляхетский Корпус», или иначе — «Кадетский корпус». По окончании этого строго сословного учебного заведения дворяне вступали в гвардию и в иные армейские части сразу в звании офицеров. Корпус создан был ещё при Анне Иоанновне, но дальнейшее развитие и укрепление получил при Елизавете Петровне.

Очень важным в её времена явился вопрос о престолонаследии. У Государыни Наследника-сына не было. Она пригласила стать Наследником своего племянника, сына Анны Петровны и герцога Голштинского, Карла Петра Ульриха. Знаменательно, что по матери он был внуком Петра I, а по отцу — внуком Карла XII. В Швеции пред тем он был уже тоже провозглашён наследником престола. В самом начале царствования Елизаветы Петровны в 1742 г. этот принц Голштинский, 14-летним юношей оставшийся тогда круглым сиротой, прибыл в Россию со своим немецким учителем Брюммером и по принятии Православия был наречен Великим Князем Петром Фёдоровичем, Наследником Российского Трона. В 1745 г. заботливая Елизавета Петровна женила Петра Фёдоровича на принцессе небольшого немецкого княжества Софии Фредерике Августе Ангальт-Цербтской, рекомендованной Фридрихом Прусским. Приняв Православие, она стала именоваться в память матери Елизаветы — Екатериной Алексеевной. От брака с Наследником Трона у неё в 1754 г. родился сын Павел Петрович, будущий Государь Павел I.

Все историки стараются подчеркнуть разницу личностей Августейших супругов — Петра Фёдоровича и Екатерины Алексеевны, делая это для того, чтобы обосновать потом хоть как-то воцарение Екатерины. Поэтому всегда выставляются на вид недостатки Петра Фёдоровича — грубость нравов, невоспитанность, склонность к выпивкам и забавам (охоте), недостаточная образованность. Недостатки эти и вправду имелись, но не они мешали Наследнику в глазах «общества». Уж чего только в плане грубых выходок ни позволял себе, к примеру, Пётр I! А Государыня Анна Иоанновна — разве отличалась особой воспитанностью и учёностью?... Нет, не в этих чертах характера Петра Фёдоровича нужно искать причины недовольства им в русском «обществе». Он посмел игнорировать Гвардию! Окружил себя батальонами немцев-голштинцев и играл с ними «в солдатики» по правилам Фридриха II Великого, которого обожал. Кроме того, он потом посмел и обидеть Гвардию, назвав её «янычарами», и угрожал распустить её по другим армейским частям. Вот в чём весь «секрет» неугодности Петра Фёдоровича! Ошибка его в том, что он не дал себе труда понять расстановку внутренних сил в России.

Зато сие очень хорошо поняла его жена Екатерина! Год за годом в течение добрых 15-ти лет она изучала Россию. Поняла, что здесь нужно стать своей обществу, точнее тому состоянию, в котором оно пребывало. Екатерина такою и стала. Она выучилась хорошо читать на церковно-славянском и молилась всегда только на этом святом языке. Но в то же время отлично освоила разговорный и литературный светский язык. Писала на нём статьи, пьесы, стихи. Углублялась в историю России до такой степени, что написала «Записки по российской истории»! Одновременно много читала и западноевропейской литературы, от романов до научных трудов в разных областях знаний. Особенно увлеклась идеями и сочинениями «энциклопедистов» Франции, вела переписку с Вольтером, Даламбером, Дидро (он потом был даже назначен заведующим Императорской библиотекой), другими «просветителями». И, конечно, в связи с этим вполне сочувствовала российскому масонству. Оно отвечало Екатерине взаимностью. К 1761 г. жена Наследника Престола из тихой, скромной немочки, от которой никто поначалу не мог ожидать ничего существенного для государства, превратилась в высокообразованную, мудрую, наладившую ценные связи женщину, казавшуюся всем совершенно своей, то есть русской (что было совсем не так, как мы после увидим!.). Эта кажущаяся русскость Екатерины и её опора на дворянство, прежде всего — на гвардию, предопределили её будущие успехи. А пока, до 1761 г., её личная жизнь оказывалась наредкость тяжёлой. Властная Елизавета Петровна, не очень ценившая Екатерину, отняла у неё сына Павла Петровича, стараясь сама его растить и воспитывать, чем и положила начало тому отчуждению, какое удивляет многих в отношениях матери — Екатерины II и сына — Павла I. А муж Екатерины — Наследник Пётр Федорович совершенно к ней охладел, фактически перестав быть мужем. Трудно поэтому и винить Екатерину Алексеевну в том, что она возымела «тайную» связь с графом Григорием Григорьевичем Орловым, что было вполне в духе придворных нравов тех лет. Разлад между Петром и Екатериной дал повод некоторым видным людям желать воцарения в будущем не Петра, а его жены. Узнав о таких настроениях, Елизавета Петровна расценила их как заговор против законного Наследника Престола. Смещены были со своих должностей некоторые вельможи, в том числе — Бестужев-Рюмин. Канцлером стал М. И. Воронцов. Испугалась ареста и заточения и сама Екатерина за тайную переписку свою с заговорщиками. Но Елизавета не тронула её. Пред Рождеством 1761 г. петербургская «блаженная», то есть юродивая Христа ради Ксения, тогда уже многим известная, как угодница Божия, стала советовать знакомым «печь блины», ибо, как она говорила, «вся Россия скоро будет печь блины»... Тогда блины ещё были едой, главным образом, поминальной, заупокойной, как и велось в славянстве с языческих пор. И, действительно, в самое Рождество 1761 г. Императрица Елизавета Петровна скончалась. На Российский Престол вступил Император Пётр III-й Феодорович. Тотчас он прекратил военные действия против Пруссии, отозвал оттуда русские войска и заключил мир с Фридрихом II, по которому Россия отдавала Пруссии всё, что было у неё отвоёвано в ходе Семилетней войны. Фридрих не знал, как благодарить Провидение за столь неожиданное счастье. А Российская общественность с редким единодушием внутренне восстала против Петра III, расценивая его деяние как позорное и даже предательское по отношению к интересам России. Участь этого Государя была в основном предрешена ещё до вступления его на Престол. Однако теперь он как бы подлил масла в огонь, делая свою кончину просто неизбежной. Возможно, правы те, кто упрекает Петра Фёдоровича в легкомыслии и небрежении к государственным делам. Будь он внимательней к себе и к тому, что происходит вокруг него в обществе, он, возможно, сумел бы выправить положение. Но важно понять, что его легкомыслие проистекало не от ограниченности и тупости, как представляют некоторые, а от безпечности и доверчивости, поистине какого-то детского характера. Государь был «большим ребёнком». Он наивно думал, что его защищает само положение Императора, избавляющее от обязанности угождать кому-либо из подданных, или зависеть от них. Он продолжал «ребячиться» и после вступления на Престол; его кутежи, выходки, слабости тут же становились предметом злобных нападок и осуждений в «обществе». В такой обстановке Петр III упразднил ненавистную всем Тайную канцелярию, а также издал знаменитый «Указ о вольности дворянства» 1762 г... Указа давно ждали и жаждали! Он полностью освобождал дворян от обязательной службы государству, прежде всего — военной. Казалось бы, дворянство российское должно было проникнуться безконечной благодарностью Императору. Но нет! Приняв от Петра III «вольность» как нечто должное, верхушка дворянства осталась в глухой оппозиции ему.