Будда Шакьямуни - Дигха Никая

И вот пришли они к своей деревне. И тому из двух товарищей, что пришёл с ношей пеньки, ни родители не обрадовались, ни жена с детьми не обрадовались, ни счастья и довольства он от того не испытал. Тому же из двух товарищей, что пришёл с ношей золота, и родители обрадовались, и жена с детьми обрадовались, и друзья-приятели обрадовались, и он счастье и довольство от того испытал. Вот точно так же и ты, князь, сдаётся мне, подобен тому, кто принёс ношу пеньки. Откажись, князь, от этого вредного мнения: Откажись, князь, от этого вредного мнения. Не было бы тебе от него долгих бед и горя.

– Уже первая твоя притча, почтенный Кашьяпа, меня восхитила и порадовала, но я хотел ещё послушать твоих цветистых ответов, потому и решил противоречить почтенному Кашьяпе. Превосходно, Кашьяпа, превосходно, Кашьяпа! Ты меня словно с головы на ноги поставил, словно спрятанное показал, заблудившегося на дорогу вывел, в темноте масляный светильник поставил: “Имеющий глаза да видит”, – вот так же и ты, почтенный Кашьяпа, многими способами разъяснил дхарму. Иду я теперь, почтенный Кашьяпа, под защиту Блаженного Готамы, его дхармы и общины монахов. Считайте меня, Кашьяпа, мирским последователем, с нынешнего дня преданным всем существом, нашедшим в этом защиту. Я хочу, уважаемый Кашьяпа, совершить большое жертвоприношение. Пусть научит меня почтенный Кашьяпа, как поступить, чтобы были от него долгие польза и радость.

– Если, князь, на жертвоприношении или коров закалывают, или козлов и баранов закалывают, или птицу и свиней закалывают, или многих существ умерщвляют; и если восприемники жертвы привержены ложным воззрениям, ложным намерениям, ложной речи, ложным делам, ложному образу жизни, ложному усилию, ложному памятованию, ложному сосредоточению, – то такое жертвоприношение не принесёт большого плода, большого преимущества, большого блеска и большого великолепия. Представь князь, что пахарь пошёл с плугом и семенами в лес. Там он на плохой делянке с необработанной землёй, неубранными пнями высадит нецелые, подгнившие, траченные солнцем и ветром, просроченные, в сырости хранившиеся семена, и дождь тоже не будет поливать их, как должно, время от времени. Разве вырастут, разрастутся, разовьются эти семена, разве будет от того пахарю обильный урожай?

– Вовсе нет, уважаемый Кашьяпа.

– Вот точно так же, князь, если на жертвоприношении или коров закалывают, или козлов и баранов закалывают, или птицу и свиней закалывают, или многие существа умерщвляют; и если восприемники жертвы привержены ложным воззрениям, ложным намерениям, ложной речи, ложным делам, ложному образу жизни, ложному усилию, ложному памятованию, ложному сосредоточению, – то такое жертвоприношение не принесёт большого плода, большого преимущества, большого блеска и большого великолепия. Но если, князь, на жертвоприношении ни коров не закалывают, ни козлов и баранов не закалывают, ни птицы и свиней не закалывают, ни существ не умерщвляют; и если восприемники привержены истинным воззрениям, истинным намерениям, истинной речи, истинным делам, истинному образу жизни, истинному усилию, истинному памятованию, истинному сосредоточению, – то такое жертвоприношение принесёт большой плод, большое преимущество, большой блеск и большое великолепие. Представь, князь, что пахарь пошёл с плугом и семенами в лес. Там он на хорошей делянке с обработанной землёй, убранными пнями, высадит целые, не подгнившие, не траченные солнцем или ветром, не просроченные, в сухости хранившиеся семена, и дождь тоже будет поливать их, как должно, время от времени. Не вырастут ли, не разрастутся ли, не разовьются ли эти семена, не будет ли от того пахарю обильный урожай?

– Да, уважаемый Кашьяпа.

– Вот точно так же, князь, если на жертвоприношении ни коров не закалывают, ни козлов и баранов не закалывают, ни птицы и свиней не закалывают, ни существ не умерщвляют; и если восприемники привержены истинным воззрениям, истинным намерениям, истиной речи, истинным делам, истинному образу жизни, истинному усилию, истинному памятованию, истинному сосредоточению, – то такое жертвоприношение принесёт большой плод, большое преимущество, большой блеск и большое великолепие.

И князь Паяси учредил раздачу даров шраманам и брахманам, обездоленным нищим странникам и просителям. Еда на этой раздаче подавалась такая – рис-сечка с прокисшей кашей; и давали старые, по краям разлохматившиеся одежды. В этой раздаче даров занят был и молодой брахман Уттара. Раздавая дары, он ворчал: “Я с князем Паяси через этот дар в этой жизни встретился, не встретиться бы в той!” И князь Паяси услыхал, что молодой-де брахман Уттара, раздавая дары, ворчит: “Я с князем Паяси через этот дар в этой жизни встретился, не встретиться бы в той!” И вот князь Паяси послал за молодым брахманом Уттарой и спросил его: “Верно ли, что ты, дорогой Уттара, ворчал, раздавая дары: “Я с князем Паяси через этот дар в этой жизни встретился, не встретиться бы в той!””

– Верно.

– А почему ты так ворчал? Разве не стремимся мы обрести заслуги, не рассчитываем получить плоды даров?

– Еда на твоей раздаче, почтенный, такая подаётся – рис-сечка с прокисшей кашей. Ты же побрезгуешь ногой её тронуть, а не то что съесть. И одежды дают старые, по краям разлохматившиеся; ты же ногой побрезгуешь их тронуть, не то что надеть. Ты, почтенный, нам мил и приятен, разве можем мы связывать приятное с неприятным?

– Так ты сам, милый Уттара, учреди раздачу даров, где подадут такую еду, какую я ем, и такие одежды, в каких я сам хожу.

– Хорошо, – ответил молодой брахман Уттара князю Паяси, и он учредил раздачу даров, где подавали такую еду, какую ел князь Паяси, и такие одежды, в каких ходил князь Паяси.

И вот князь Паяси, свершив дары не основательные, свершив дары чужими руками, свершив дары необдуманно, свершив дары бросовые, попал после смерти, после распада тела в сообщество богов – Четырёх Великих Царей, в пустой дворец богов ширишового дерева. А молодой брахман Уттара, что был занят в раздаче его даров, свершив дары основательные, свершив дары своими руками, свершив дары обдуманно, свершив дары не бросовые, попал после смерти, после распада тела в благой удел, на небеса, в сообщество богов Обители Тридцати Трёх.

А в то время достопочтенный Гавампати постоянно ходил днём отдыхать в пустой дворец богов ширишового дерева. И вот богородный Паяси подошёл к достопочтенному Гавампати; подойдя, он приветствовал достопочтенного Гавампати и стал рядом с ним. И достопочтенный Гавампати спросил богородного Паяси, стоявшего рядом с ним:

– Кто ты, собрат?

– Я, почтенный, князь Паяси.

– А ты разве не держался такого мнения: нет-де того света, нет самородных существ, нет плодов и последствий добрых и дурных дел?