Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

У живых существ, страдающих в ледяном аду, мясо тела трескается и распадается на кусочки, как злак, поражённый болезнью. Череп и кости их также покрываются трещинами и рассыпаются на сотни тысяч осколков.

Те же живые существа, которые из скупости и стяжательства лишают других людей средств к существованию, обрекая их на голод, или же во время, установленное для принятия пищи, не вершат подаяния*, попадают [после смерти] в область голодных духов — претов. Эти люди страдают непроходимостью пищи и рвотой. И когда окружающие, приготовив множество различных блюд, настойчиво предлагают попробовать их, говоря: "Это сладкое. Это кислое. Это вкусное. Это лёгкое для желудка", то больной, чувствуя [позывы] к рвоте, думает: "Я даже видеть не могу эту пищу". А когда такой [человек] умирает, он сразу же попадает в мир прет.

Глупые же, духовным невежеством омрачённые живые существа, которые не верят в три драгоценности, бесчестят и чернят благородных, обречены на рождение в мире животных. Корчась в болезненных муках, они пытаются лечь и успокоиться сном, но не могут и не желают слушать речей, наставляющих их во благо. Напрасно окружающие больного и достоверно знающие, что тот отмечен печатью смерти, говорят ему: "Обратись к святому Учению! Дай обет соблюдения правил моральной дисциплины! Помысли о Будде! Пригласи монахов и сделай им пожертвование!"

И если, не веря, не радуясь этому, больной отвергает настойчивые увещевания и в гневе восклицает: "А почему бы мне не уйти туда, где даже не слышно таких слов, как "три драгоценности" и "благо"", то сразу же после смерти он возрождается в мире животных.

Тот же, кто прилежает на благой стезе, ведущей к рождению в мире богов или людей, не испытывает больших мучений от болезни, а когда наступает время смерти, не терзается смятением духа.

Окружающие больного, видя, что тот близок к смерти, спрашивают: "Не хочешь ли ты выслушать святое Учение? Не хочешь ли ты взглянуть на образ Будды? Не хочешь ли ты послушать монахов, читающих сутры или духовные стихи? Не будет ли тебе в радость принять обет о соблюдении правил моральной дисциплины? Не желаешь ли пожертвовать имущество Будде и его общине?"

И если на все это последует ответ: "Да, желаю", то будет сказано больному: "Если сделаешь подношение образу Будды, то станешь на путь буддства. Если совершишь жертвоприношение и подношение Дхарме, то, где бы ни родился, везде будешь обладать мудростью, проникнешь в философию Дхармы и поймёшь её. Если одаришь монашескую общину имуществом, то в любом рождении будешь обладателем драгоценностей и богатств, скольких пожелаешь". Возрадуется больной, и если произнесёт моление: "Да буду я во всех рождениях встречаться с тремя драгоценностями и выслушивать Учение! Выслушав Учение, да проникну я в суть его!" — то он после смерти будет рождаться в мире людей.

Кто широко творит благо, создающее причину рождения божеством, практикует даяния, свято блюдёт правила моральной дисциплины, с радостью внимает Учению, в своём, поведении следует десяти правилам нравственного поведения, тот в момент кончины, спокойно лежа на смертном одре, зрит образ Будды, небесную обитель, небожительниц и слушает небесную музыку. Лик его благостен, и руки воздеты к небу. После смерти он возрождается в мире богов.

— Жена домохозяина Сарпака, — продолжал далее Маудгальяна, — из-за привязанности к своему телу после смерти сразу же возродилась в облике змеи, ползавшей по женскому трупу. А после окончания жизни в облике змеи она будет терпеть бесчисленные муки в великом аду живых существ.

— Кто была женщина, пожиравшая собственное тело? — вопросил наставника старый монах.

— В городе Шравасти, — отвечал Маудгальяна, — жила белица, у которой была служанка. Та белица пригласила на три летних месяца одного монаха, свято блюдущего правила моральной дисциплины, чтобы сотворить ему пожертвования. Она устроила для него в стороне помещение, где тот и пребывал. Ежедневно белица готовила для монаха разнообразные вкусные кушанья и в полдень посылала их ему со своей служанкой.

Но служанка, скрывшись с глаз, сама съедала вкусные вещи, а монаху подносила лишь остатки. Белица, заметив, что служанка посвежела лицом и раздобрела телом, спросила её:

— Уж не ешь ли ты пищу, предназначенную для монаха, а ему не вручаешь ли остатки?

— О госпожа! — возразила ей та. — Я ведь также немножечко верующая, и нет у меня дурных помыслов. Как же могу я есть пищу, предназначенную для монаха, а ему отдавать остатки? Я съедаю лишь то, что остаётся после монаха. Если же я ела пищу монаха, то пусть во всех своих рождениях буду есть собственное мясо!

И как следствие этой причины она, подвергшись каре, которую сама себе определила, испытывает бесчисленные мучения в великом аду живых существ.

— Что это за дерево с множеством червей, пожирающих его и издающих громкие, отвратительные крики? — спросил старый монах.

— Был монах по имени Лида, который служил общине, управляя её имуществом, — сказал наставник. — Этот монах раздавал мирянам цветы, плоды, пищу, имущество монашеской общины. Поэтому он подвергается такому наказанию, после чего сразу же возродится в великом аду живых существ. Черви, которые пожирают дерево, — это люди, получавшие подарки от того монаха.

И опять спросил старый монах: — Кто был тот человек, которого окружало множество существ, поразивших его стрелами, отчего вмиг загорелось его тело?

На это Маудгальяна сказал:

— Тот человек, занимаясь охотой, убил много зверей. Поэтому он и терпит такие мучения. После смерти он возродится в великом аду живых существ, откуда ему будет очень трудно освободиться.

— А кто тот человек, — спросил старый монах, — который, сбегая среди мечей и другого оружия с высокой горы, смерть принимает?

— Тот человек, — отвечал Маудгальяна, — был храбрейшим царским военачальником, а теперь бегает по острому оружию — мечам, копьям, трезубцам. Затем, по истечении назначенного срока, он будет длительное время подвергаться мукам в великом аду живых существ.

— Ну а что означает огромная гора из человеческих костей? — спросил монах.

— Если хочешь знать, — ответил Маудгальяна, — то это кости твоего прежнего тела.

Услышав эти слова, монах так перепугался, что волосы его встали дыбом, а тело покрылось потом.

Соблагоизволь поведать, — попросил он, — пока сердце моё не разорвалось, о причинах и следствиях прежних моих деяний.

Тогда Маудгальяна сказал:

— Круговорот рождений и смертей не имеет ни конца, ни края. Ни одно благое или греховное деяние не исчезает бесследно. А отсюда неизбежность воздаяния за все совершенное.

В давно прошедшие времена в стране Джамбудвипе был царь по имени Дхармодгато, или "Благородный в Дхарме".