Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

«О домохозяин, это великая преисподняя, по имени Махараурава.

Для тех, кто был прельщён хвалебными речами нищих и заражён пороком щедрости и кто хотел раздать свои богатства, для тех ты видишь обиталище на много тысяч лет; и выбраться отсюда очень трудно!

Богатство есть основа достиженья трёх целей жизни. Кто его губит, губит праведность. А если разрушением богатства загублена и праведность, то как же не попасть за это в ад?

Ты согрешил своим пристрастьем к щедрости, разрушившим богатство, основу праведности; за это бездна, что своими пламенными языками подобна лику Наракантаки, пожрать тебя сюда явилась.

Но пусть! От щедрости теперь хоть дух свой отврати, и тем избегнуть сможешь ты паденья и не разделишь общей участи со всеми расточителями этими, которые, рыдая горько, извиваются в мучениях.

А тот, кто принимает лишь дары, не поддаваясь привычке богатства раздавать, достигнет состоянья божества. Ты откажись от страсти к подаяниям, что к небесам путь заграждает, и к воздержанью обратись».

Бодхисаттва, однако, все понял: «Несомненно, это зловредный [Мара] стремится воспрепятствовать мне щедрость проявить». И, твёрдый в своём стремлении к добру, он обратился к Маре с решительною речью, не нарушая скромности и ласковости своих слов:

«Заботясь о благополучии моем, ты милостиво указал мне этот путь достойных. Ведь божествам особенно присуще состраданье к ближним.

Но надлежало бы вступать на путь искоренения болезни до появления её иль сразу же после начала. Когда болезнь зашла уж далеко от небреженья иль лечения дурного, тогда губительно стремление к лечению.

И опасаюсь я, что мой порок — стремление к даяньям — уж не поддастся излеченью; поэтому от щедрости мой дух не отвратится, хотя даёшь ты добрый мне совет.

А что до слов твоих, что от даяний происходит зло и праведности главная причина есть богатства, то слабый человеческий мой ум не постигает, как же без щедрости богатство дорогой к добродетели назвать.

Ведь это основанье праведности люди укрывают, как сокровище, оно насильно похищается ворами, в морской пучине может утонуть или явиться пищей для огня.

А что до слов твоих: «дающий попадает в ад, а принимающий достигнет мира небожителей»,— от них моё стремленье к щедрости лишь возросло, хоть ты стремился обуздать его.

Да будет не напрасным это твоё слово: пусть на небо пойдут все те, кто обращался с просьбами ко мне; ведь я свои даяния расточал для блага мира, а не затем, чтоб самому достигнуть высшего блаженства».

Тогда зловредный Мара серьёзно, как истинный доброжелатель, вновь обратился к Бодхисаттве.

«Ты взвесь мои слова: добро ль я говорю иль нечто праздное; потом иди таким путём, каким захочешь сам, но верь, с почтением великим меня ты вспомнишь, когда осыпан будешь счастьем иль будешь мучиться раскаянием поздним».

Бодхисаттва ответил: «Господин, благоволи простить меня!

Скорей я добровольно брошусь вниз головою в ад, столь яростно пылающий огнём, и пусть меня там лижет пламя, чем вместо оказания почтения просящим, которые с доверьем обратились, я проявлю к ним полное презренье».

Промолвив это, Бодхисаттва, зная силу своей великой судьбы, уверенный, что щедростью нельзя навлечь страдание на себя, отстранил всех близких, у которых было одно желание — удержать его, и без малейшего страха в сердце, напротив, с ещё большим желанием подать просящему, шагнул через пропасть.

И силою его заслуг вдруг лотос там расцвёл; он вырос не из ила, как обычно; тычинок белые ряды подобны были в нем зубам блестящим, и казалось, что лотос насмехается с презрением над Марой. И Бодхисаттва по лотосам, созданным его великими заслугами, подошёл к пратьекабудде; и с сердцем, полным спокойствия и радости, подал ему обильную милостыню.

Тогда, чтоб показать ему своё душевное удовлетворенье, поднялся в воздух нищий, там просиял великим блеском он и пролил дождь, подобно озаренному сияньем молнии облаку.

Когда растоптаны его желанья были, Мара, утратив всю свою красу, позеленел от злости и вместе с пропастью своею вмиг исчез, взглянуть не смея в очи Бодхисаттвы.

Зачем же все это рассказано? Чтобы показать, что «добродетельные жаждут проявить свою щедрость, хотя бы им угрожала гибель. Кто же не будет творить дела щедрости, находясь в полном благополучии?»

[Этот же рассказ следует привести в подтверждение того, что «даже из страха добродетельные не могут быть увлечены на путь неправый».]

Ни из опасения утратить богатство, ни в надежде на обогащение истинно добродетельные не опускаются до пренебрежения к делам щедрости. Вот как об этом назидательно повествуется.

Будучи бодхисаттвой, наш Владыка был преисполнен разнообразнейших достоинств: щедрости и поведения хорошего, знатности и скромности, знания священных текстов и духовного знания, смирения и так далее; по своему великому богатству он был второй Кубера. Дом его всегда был открыт для всех, как для желанных гостей, и беспрестанно в нем отпускались даяния, как в дни великого жертвоприношения саттра. Он жил для блага мира и сделался поэтому любимейшим из жертвователей. Был он в это время главою цеха. Непобежденный себялюбием и другими пороками, он носил славное имя Авишахья.

И появленье нищих для него имело то ж значение, что появление его для нищих: главнейшая причина пробужденья радости, конец сомнений в том, удастся ли достигнуть им желанной цели.

На беспрестанные моленья «дай!» он слово «нет» не мог промолвить: привязанность к богатству в сердце, исполненном лишь состраданья, места не нашла.

Он в высшей степени был рад, когда проситель уносил ценнейшее, что было в доме: ведь знал он, что богатство — источник страшных бедствий и потрясений, что быстро и без видимой причины становится богатство безразличным.

Обычно так бывает, что богатства, из жадности возникшие, подобны каравану на дурной дороге; в руках же Бодхисаттвы богатства счастье доставляли и просящим и ему были тем, чем быть они должны.

И вот Великосущный удовлетворил всех нуждавшихся, которые к нему являлись отовсюду, щедрой рукой расточая свои богатства и исполняя желание каждого, украшая свои дела щедрости особою приветливостью, предписываемой для таких случаев вежливостью. Тогда Шакра, владыка богов, услышав о его высокой щедрости, пришел в глубокое изумление и, желая удостовериться в твёрдости его решения все раздавать, заставил ежедневно исчезать все собираемые деньги, сокровища, и хлеб, и пищу, и одежды, так помыслив: «Может быть, он, озабоченный исчезновением своих богатств, начнёт склоняться к себялюбию?». Однако Великосущный продолжал расточать свои дары просящим.