Лин Бао - Беседа Ши со своим сыном, или Тайны Дао Императора

Монах принял их, поблагодарил и ушел. Она же осталась стоять одна в этой глуши. Ни прохожих, ни домов поблизости, только монастырские собаки.

Она встала на колени и стала молиться.

День. Второй. Третий.

Старый монах вынес ей еду.

Четвертый. Пятый. Шестой.

Старый монах вынес ей еду и строго покачал головой.

Седьмой. Восьмой.

На девятый день произошло чудо.

Она пошла искупаться в ручей, что был непо­далеку от монастыря. Там же монахи набирали воду для монастырских нужд. Когда она выходила из воды, она увидела его, застывшего вместе с кув­шином. Он не поверил своим глазам, а может быть, подумал, что сошел с ума, а может, подумал, что еще спит. А во сне возможно все... И он улыбнулся, протянул ей руки и обнял ее. А обняв ее, он более не мог быть монахом... Настоятель отпустил его:

Ты - монах, ты - свободен...

Они ушли вместе, взявшись за руки, равные и счастливые. Монахи смотрели им вслед, каж­дый думая о своем. И только тот старый монах, который принимал подношения и приносил еду, улыбался.

Странствующая лошадь подняла свои длинные ресницы с грустью расставания...

И только самый смелый и умный достоин та­кой награды.

Достоин встретить Звезду персикового цвета.

Утренние, нежные, пастельные еще блики упа­ли на пол. А сон еще не хотел уходить, лица были так близки и ясны, как будто и не кто-то это был,

и не актеры, а как будто все это было с тобой... Мелодии песен все еще угадывались в утреннем птичьем пении, а тело все еще парило где-то. И так хотелось кого-нибудь обнять, но только никого рядом не было. Только подушка. Иньюань обнял подушку, не желая расставаться со сладким сном. Но тут за дверью послышался шум и в комнату во­шел Мастер Ли.

Вы еще не одеты, простите.

Мастер Ли вышел. Иньюань быстро оделся и вы­шел за Мастером Ли.

У Мастера Ли сегодня было веселое настроение, и он предложил наследнику заняться медитацией во время ходьбы или медитацией шагания. Шаг тайци, прочистить колени скрученным шагом, руки. Иньюань старательно повторял за Масте­ром Ли каждый шаг. Со стороны было забавно наблюдать за тем, как они, словно гуси, важно вышагивают по дорожкам сада, вокруг деревьев. А закончили они медитацию весело, вприсядку прыгая и размахивая руками из стороны в сторо­ну. Иньюань со смехом повалился в траву. Мастер Ли присел рядом с ним.

В небе не было ни единого облачка, солнце про­глядывало сквозь листву брызгами-лучами. Пти­цы заходились в неистовом восторге, соревнуясь по громкости пения с гекконами. Плеск искусст­венного водопада был едва слышен из-за этого живого хора.

Иньюань тоже присел на траву рядом с Масте­ром Ли и тихим шепотом спросил:

Мастер Ли, а у тебя была женщина?

Возможно, в другой обстановке Мастер Ли про­сто бы улыбнулся. Мало ли что спросит этот непо­седа! Но сейчас у него было какое-то особое на­строение. А может, он увидел в Иньюане своего нерожденного сына. А может, просто душевной боли надо было выйти наружу, чтобы легче стало сердцу. Но только Мастер Ли почему-то решил рас­сказать свою историю.

Когда мне было пять или шесть лет, тогда, когда я только стал осознавать себя, мой отец умер. Моя мать была образованной женщиной, она лечила травами и иглами, но ей было трудно дать мне об­разование. Однажды к нам в дом пришел даосский мастер, он пришел, чтобы помочь моей матери. Он был высоким и худым, с черной длинной бородой, одет он был в длинные небесно-голубые одежды.

Его глаза были очень мудрыми. Он помогал и другим людям, и так же, как и моя мать, лечил больных. Он всегда помогал всем. Он давал ле­карства, травы, ставил иголки, делал прижигания. Поэтому все свое время я проводил с ним, наблю­дая за его занятиями. Я видел, как он вставал очень рано по утрам и выполнял свои практики. Он за­нимался энергетическими практиками, шагани­ем, каллиграфией, совершал множество ритуалов и церемоний, он делал много разных вещей.

В то время было не очень-то спокойно, впрочем, как и сейчас. Поэтому я начал заниматься с ним бо­евыми искусствами, практикуясь ежедневно утром и вечером. Он дал мне ощущение жизни, реальной жизни. Он был очень мудрым, всегда спокойным и полным самообладания, казалось, он улыбал­ся даже во сне. От него исходило живое тепло. Он часто рассказывал мне о даосском отшельнике по имени Дзиан Цзя, жившем во времена дина­стии Чжоу три тысячи лет назад, который помог людям спасти страну и оказался способным укре­пить их духовные силы. Он также рассказывал мне истории из жизни бессмертных и героев древности.

Когда мне было всего двенадцать лет, я ушел за ним в горы. В горах я встречал много мастеров и учился у них многие годы. И наконец я встре­тил своего мастера. Он не говорил слишком много. Как и моя мать, он тоже был доктором. Он действи­тельно был немногословен. Я наблюдал за тем, что он делает ежедневно. Монастырская жизнь очень проста. Когда вставало солнце, мы тоже вставали, читали нараспев древние священные тексты, со­вершали наши молитвы и выполняли ритуальные церемонии.

Мы убирали храм, мы медитировали, мы за­нимались практиками культивирования энергии. Жизнь иногда бывает очень простой, не правда ли? Иногда она очень проста. Но иногда она трудна, веришь мне?

После того как я встретил своего мастера, он направил меня к другим мастерам, они были раз­ными. Среди них были великие и знаменитые ма­стера, но они также не говорили много.

Мы просто проводили время вместе, проводили вместе жизнь. Мы чувствовали друг друга, наши сердца бились вместе, это была внутренняя связь. Все знания мы получали у природы. Мастера все­гда говорили, что Небеса и Земля прекрасны и нет нужды говорить об этом. Четыре сезона имеют очень ясную связь, и нет нужды это обсуждать. Это очень спокойная, очень мирная жизнь.

После того как я повстречал их, я решил про­вести полгода один в пещере, чтобы практиковать и медитировать. Это была очень благодатная и раз­меренная жизнь, которая успокоила мое сердце. Я проводил время с природой, у меня была полная духовная жизнь. Мы не нуждались ни в чем, все есть в природе и все находится в единстве.

В горном монастыре у меня было все - огромная библиотека, мой гуцинг[30], кисти и краски. Но глав­ное - мастера, которые меня окружали и давали мне возможность наблюдать за ними. Мои вибра­ции становились все выше и чище. И музыка помо­гала мне в этом. Даже возможность прикосновения к обычным людям и особенно женщинам стала пугать меня и понижала мои вибрации. Само при- косновение было равносильно смерти.

Однажды мне поручили пойти в город по делам монастыря. После долгого пребывания в горах го­род показался мне ужасным скоплением низких энергий. Я задыхался в нем. Тем не менее я посе­тил дом своей матери. Она была совсем слаба и, я думаю, даже не узнала меня, ведь прошло более двадцати лет. Увидев меня в монашеских одеж­дах, она протянула мне подношения и вновь заня­лась тем, что и делала, продолжая толочь в ступке какие-то корешки. Я долго сидел около нее, но она так и не заговорила со мной.