Дмитрий Щедровицкий - Слушая Нагорную проповедь

Итак, цель всего Учения — воссоздание человечества как единой семьи, во главе с самим Богом…

«Слушай, Израиль!» — эти слова, предпосланные главной заповеди, не случайны. Одно из значений этого имени — «Сущность, видящая Бога» ( Йешроэ-Эль ). «Единство Израиля», то есть единение всех верующих в любви к Творцу и друг ко другу, — есть образ будущего братства, к которому призваны приобщаться все народы. Постепенно все человечество и должно стать таким Бого-человеческим обществом. Так исполнится обетование Господне древнему Израилю:

…Вы будете… царством священников и народом святым… (Исх.19, 6),

Народ Божий, получив Тору, был возведен в ранг священства для всего человечества, чтобы самоотверженно служить Создателю и призывать всех людей почувствовать себя братьями и возвратиться к Единому Отцу. Когда народ Израильский следовал этому призванию он процветал, когда отступал от своей миссии — был тяжко наказуем…

Возвращение к Богу и к жизни в любви, согласно Нагорной проповеди, начинается с внутреннего преображения человека — по его собственной воле. Внешним принуждением — этого достичь нельзя. Но находим ли мы в Новом Завете описание такой общины, которая приняла к исполнению и осуществляла Учение Иисуса? — Да, несомненно. Такая община описана в Деяниях Апостолов. Эти люди молились вместе, жили единой жизнью и владели общим имуществом, из которого они уделяли всем нуждающимся (Деян. 2,44–47). Они были той самой братской общиной, к созданию которой призывает Нагорная проповедь:

…Все же вы — братья;

…Один у вас Отец… (Матф. 23,8–9)

Далее Иисус переходит к толкованию некоторых из Десяти заповедей. Как мы уже говорили, скорее всего, Нагорная проповедь была произнесена в праздник Пятидесятницы, посвященный дарованию Торы. Издревле существовал обычай толковать в этот день заповеди Закона, возглашенные Богом с горы Синай. Иисус последовательно объясняет в своей проповеди Шестую, Седьмую и Третью заповеди: «Не убивай», «Не прелюбодействуй», «Не произноси имени Господа Бога твоего, напрасно» (в интерпретации Иисуса — «не преступай клятвы»). Суть его толкований состоит в следующем: если наказание просто следует за преступлением, то преступление как бы признаётся неизбежным. Для того же, чтобы зло не совершилось, человек должен быть пробужден духовно, — и тогда «наказание» (вразумление) Божие, возвещаемое через сердце и совесть, предварит саму возможность преступления. Только в этом случае зло будет заранее предотвращено.

Например, чтобы не была нарушена Шестая заповедь — нельзя даже гневаться. Чтобы соблюдать Седьмую заповедь — следует угасить нечистое вожделение, «похоть очей»…

Итак, Нагорная проповедь имеет духовно-социальную направленность. Но зададим такой вопрос: неужели этот новый этический призыв не был услышан в Риме — его властями, его сенатом, во главе с кесарем? Теми политиками, о чьих обширных знаниях, позволявших управлять огромной империей, мы хорошо осведомлены? Неужели мимо их слуха прошли такие слова, как: «Горе вам, богатые»; «Горе вам, смеющиеся ныне, ибо вы восплачете»? Неужели все это не было воспринято и осмыслено как призыв к бунту, как протест против власти кесаря, как попытка ниспровержения существующего строя и порядка? Ведь, например, восстание Спартака, хотя и с трудом, но сумели подавить. Если же огромные бесправные массы рабов и бедняков Империи стали бы объединяться в братские общины, пассивно сопротивляясь человеконенавистнической рабовладельческой идеологии, — разве легко было бы властям с этим справиться? А ведь уже ко времени императора Константина, то есть через три века после проповеди Иисуса, несмотря на жесточайшие гонения и казни, на огромное число мучеников, сожженных и растерзанных дикими зверями, — значительная часть населения Империи приняла Христианство, а еще большее число людей соглашалось с его учением! Что было делать правителям? Как сохранить власть?

Чтобы удержать бразды правления и не потерять своих богатств, властям нужно было нейтрализовать социальный смысл учения Иисуса, сделать упор на другую его часть — на внутреннее самосовершенствование человека, как бы «изъяв» его при этом из социума, отделив от других. И в первую очередь, конечно, следовало оградить от посягательств рабовладельческий строй Рима… А для этого требовалась сакрализация власти самого кесаря. Тех, кто наиболее упорно, наиболее по-следовательно призывал к осуществлению социального учения Иисуса, либо казнили, либо изолировали. В лучшем случае таких людей ссылали в отдаленные области империи, прерывая таким образом их связи между собой и изолируя от народа. Многих из них помещали в общежительные монастыри, находящиеся под надзором властей: пусть, мол, там, в замкнутых общинах, они и реализуют свое стремление к братскому единению…

Так, «ради блага империи», проводилась «нейтрализация» и осуществлялось сокрытие наиболее «опасных» сторон учения Иисуса. Иначе говоря — проводилось развитие догматического учения, в противовес социальному. Власти тщательно следили, чтобы упор делался на рассуждения о высоких, превосходящих человеческое понимание, теологических вопросах, но никак — не на социально-этическую сторону проповеди. Поэтому Вселенские соборы занимались выработкой подробнейшей догматики, но ни в коей мере не старались реально осуществлять те принципы человеколюбия, которые высказаны Иисусом в Нагорной проповеди.

С тех самых пор — с IV века — существуют два направления в Христианстве: одно доныне следует описанной выше политике римского кесаря; другое же, в меру своих возможностей, старается осуществлять истинные цели Иисуса, выраженные в его учении. Эти направления, в течение всей истории, порой удивительным образом переплетаются между собой…

Как же реагировали в IV веке епископы и пресвитеры Церкви на коренную перемену в отношении государственной власти Рима к Христианству? Немалая их часть, прельщаясь доходными должностями и прочими льготами, или же под угрозой репрессий шла на компромисс. За долгое время они устали от гонений, хотелось признания, стабильности.

Но неужели большинство епископов и пресвитеров, став проводниками воли кесаря, пошло на открытое предательство учения Иисуса? Нет, конечно! Они надеялись, что постепенно, через официальное распространение Христианства, основы Евангелия внедрятся в народные массы. И в чем-то они оказались правы: такая форма проповеди, такой путь привлечения народов к Евангелию — сыграли в истории огромную роль…

Другие же, более духовные, руководители церкви оставались бескомпромиссно верны всем выводам из учения Иисуса. Как говорили спустя 1300 лет русские старообрядцы, они готовы были умереть за «аз единый» — за любую букву, а уж тем более — за сам дух учения: лишь бы не предать, не отступить! Они и оказывались в числе тех, о ком предсказывал апостол Павел: