Свящ. А. Дружинин - Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского

С обычной кротостью и снисходительностью в отношении к заблуждающимся, св. Дионисий в самом начале своих книг «Об обетованиях» заявляет, что он питает высокое уважение и любовь к Непоту за его личные свойства и не решился бы писать против него, если бы Непот был еще в живых и не оставил после себя книги, написанной в защиту хилиазма. Он ограничился бы личной беседой с Непотом в твердой уверенности, что этой беседы было бы вполне достаточно для прекращения возникающих несогласий. Только любовь к истине и опасение явного раскола в Церкви заставили св. Дионисия прибегнуть к письменному опровержению книги Непота.

Сообщив затем изложенные выше сведения об арсинойском собеседовании, посвященном рассмотрению книги Непота, св. Дионисий в первой книге «Об обетованиях» изложил свое мнение о хилиазме. Из сохранившихся у Евсевия отрывков этой книги [538]мы видим, что учение хилиастов казалось св. Дионисию слишком грубым и низменным извращением возвышенного христианского учения о втором пришествии Христа, о воскресении из мертвых, о соединении верующих со Христом и уподоблении Ему. В противоположность Непоту, объяснявшему все обетования, заключающиеся в Священном Писании, в буквальном смысле, св. Дионисий защищал необходимость духовного понимания этих обетований. А так как Непот в защиту своего учения ссылался преимущественно на Апокалипсис, то с особенной подробностью св. Дионисий остановился на рассмотрении этой книги, посвятив ей всю вторую книгу своего сочинения «Об обетованиях».

Апокалипсис с древнейших времен пользовался самым высоким уважением в Церкви и сделался известным ранее многих других книг Нового Завета. [539]Но в то же время апостольское происхождение этой книги в течение трех первых веков подвергалось сомнению со стороны некоторых отцев и учителей Церкви. Таинственные картины и пророчества этой книги делали ее малопонятной для большинства верующих и менее пригодной для богослужебного чтения, чем другие книги Священного Писания. А с тех пор как хилиасты стали ссылаться на эту книгу в подтверждение своего учения, некоторые из противников хилиазма стали открыто высказывать сомнение в справедливости древнего предания об апостольском происхождении этой книги. Так поступил римский пресвитер Гай в своей полемике с монтанистом Проклом. Отвергая апостольское происхождение Апокалипсиса, Гай приписывал составление этой книги еретику Керинфу, будто бы надписавшему свое произведение именем великого апостола. [540]Впрочем, далеко не все противники хилиазма доходили в своей полемике против него до отрицания подлинности Апокалипсиса. Один из самых решительных борцов против хилиазма Ориген для опровержения хилиастов считал достаточным объяснение Священного Писания в иносказательном смысле и признавал Апокалипсис подлинным произведением св. Иоанна Богослова. [541]

Свои рассуждения об Апокалипсисе св. Дионисий начинает упоминанием о своих предшественниках, отвергавших апостольское происхождение этой книги. «Некоторые из наших предков, — пишет св. Дионисий, — совершенно отвергали и решительно оспаривали эту книгу, исправляя каждую главу в отдельности и не находя в ней ни смысла, ни последовательности. Они говорят, что и надписание этой книги ложно, ибо она не принадлежит Иоанну и не есть откровение, потому что на ней лежит непроницаемая и грубая завеса невежества. Автором этого произведения, говорят, был не кто-либо из святых или принадлежащих к числу членов Церкви мужей, но Керинф, измысливший ересь, названную по его имени керинфской, и надписавший свое изделие именем, внушающим доверие. Главный догмат его учения, говорят, состоял в том, что царство Христово будет земное и, как он мечтал, будет состоять в том, к чему он сам был привязан, как человек, преданный телу и плоти, — в пресыщении чрева и животной природы, т. е. в пище, питии, брачных связях и в том, что, по его мнению, сообщало всему этому более благовидный характер, — в празднествах, жертвоприношениях и заклании жертвенных животных». [542]Но, по свидетельству самого св. Дионисия, многие христиане высоко ценили эту книгу, а таинственный характер ее содержания только возвышал ее в глазах великого епископа, всегда отличавшегося глубоким смирением. «Что касается меня, — пишет он, — то я не осмелился бы отвергнуть эту книгу, так как многие братья смотрят на нее с уважением. Полагая, что она превышает мое разумение, я думаю, что каждое место ее заключает в себе какой-либо сокровенный и весьма дивный смысл. И хотя я не понимаю этой книги, однако предполагаю, что в словах ее скрывается глубокое значение. Не изменяя и не оценивая их собственным рассуждением, но полагаясь более на веру, я считаю их выше своего разумения. Я не порицаю того, чего не постиг, но удивляюсь тем более, что не разумею».

Не отрицая высокого достоинства Апокалипсиса, св. Дионисий, подобно своему учителю Оригену, полагал, что содержание этой книги нельзя понимать в буквальном смысле, как объясняли его Непот и другие хилиасты. Чтобы доказать необходимость аллегорического толкования Апокалипсиса и таким образом ослабить главное основание хилиастическихчаяний, св. Дионисий подробно исследовал все содержание книги Откровения и доказал, что ее нельзя понимать в прямом и буквальном значении. Окончив исследование содержания пророчеств Апокалипсиса, св. Дионисий останавливается на последней главе этой книги, на том месте этой главы, где писатель книги называет себя Иоанном. [543]Это упоминание писателя книги о себе самом, а может быть и мнение людей, приписывающих составление Апокалипсиса Керинфу, заставили св. Дионисия обратиться к рассмотрению вопроса о подлинности этой книги и высказать некоторые сомнения и недоумения, возникшие в нем при подробном ознакомлении с содержанием Апокалипсиса. Изложением этих сомнений и оканчиваются книги св. Дионисия «Об обетованиях».

Св. Дионисий не отрицает справедливости упомянутого свидетельства писателя книги о себе самом и соглашается с тем, что она составлена была Иоанном, и что этот Иоанн был святой и богодухновенный муж. Но он не решается признать, что писателем этой книги был апостол, сын Зеведея, брат Иакова, тот самый, которому принадлежит Евангелие с надписанием от Иоанна и соборное послание. Основанием сомнения в апостольском происхождении Апокалипсиса послужили для св. Дионисия следующие разности между этой книгой и Евангелием от Иоанна и соборным посланием, а также и двумя другими посланиями Иоанна. Прежде всего, св. Дионисий замечает, что писатель Евангелия и соборного послания, а также второго и третьего посланий, «приписываемых Иоанну», [544]нигде не называет себя по имени, тогда как автор Апокалипсиса неоднократно называет себя Иоанном как в начале, так и в конце своей книги. Далее, называя себя Иоанном, составитель Апокалипсиса не называет себя, как это мы видим во многих местах Евангелия, ни возлюбленным учеником Господа, ни возлежавшим на персях Его, ни братом Иакова, ни самовидцем и личным слушателем Господа. Между тем он употребил бы одно из этих наименований, если бы хотел ясно обозначить себя. «Ничего такого, однако же, нет, — замечает св. Дионисий. — Он назвал себя только братом нашим, общником, свидетелем Иисусовым». Уже на основании этих соображений св. Дионисий склоняется к мысли, что составителем Апокалипсиса был не апостол Иоанн, а один из святых мужей, одноименных с этим апостолом. Таких мужей было много между христианами, так как они охотно принимали имя великого апостола из любви к нему и желания подражать ему и приобрести такую же любовь Господа, какой пользовался возлюбленный ученик Христов. Имя Иоанна было также распространено между детьми верующих, как и имена апостолов Петра и Павла. Об одном из мужей, носивших имя Иоанна, упоминается в книге Деяний апостольских. Этот муж был спутником и сотрудником апостолов Павла и Варнавы и назывался Иоанном Марком. Но так как из книги Деяний не видно, был ли он в Азии, то св. Дионисий высказывает предположение, что Апокалипсис был написан другим Иоанном, из бывших в Азии. По этому поводу св. Дионисий упоминает о двух находившихся в Ефесе гробницах, называвшихся Иоанновыми, намекая таким образом на то, что в одной из этих гробниц могло почивать тело апостола Иоанна, а в другой — тело составителя Апокалипсиса.