Автор неизвестен Буддизм - Тибетская книга мёртвых

Подобно феям и духам умерших в религии кельтов или демонам в религии древних греков, обитатели Бардо питаются невидимой эфирной эссенцией, извлекаемой ими из предложенной им земной пищи или из общего хранилища природы. В упомянутых нами «Шести Учениях» об обитателях Бардо говорится: «Они питаются запахами (то есть нематериальной частью материального вещества)».

Как и на Земле, в Бардо можно встретить друзей. Но они не смогут отвратить последствия плохой кармы умершего, и поэтому умерший должен будет следовать своим путем, определяемым его кармой.

В Тибете применяются все способы погребения тела, в том числе бальзамирование. (См. с. 125―128.)

Здесь подразумевается вхождение в утробы, которых следует избегать, как например, принадлежащие людям животноподобной натуры.

В подлиннике: Lhan-chig-skyes-pahi-lha (произн. лхан-чиг-кье-паи-лха) — одновременно рожденный бог (или добрый дух, гений). Персонификация высшей божественной природы человека. В сиккимском наречии широко распространено название lha-kar-chung, в переводе «маленький белый бог».

В подлиннике: Lhan-chig-skyes-pahi-hrde (произн. лхан-чиг-кье-паи-де) одновременно рожденный демон (злой дух). Персонификация низшей животной природы человека. В сиккимском наречии широко распространено название bdud-nag-chung (произн. дюд-наг-чунг), означающее «маленький черный мара» (демон).

Эти страдания символизируют муки совести умершего. Описанная Сцена Суда символизирует тяжбу Доброго Духа со Злым Духом. Судьей является сама совесть в ее суровом аспекте неподкупной беспристрастности и правдолюбия. Зеркало символизирует память. Чисто человеческое начало сознания умершего в оправдание приводит неубедительный довод: «Мне пришлось так поступить под влиянием таких-то обстоятельств». Тогда другой элемент сознания выступит с осуждением: «Ты руководствовался такими-то и такими-то мотивами. Твои поступки окрашены в черный цвет». В ответ более дружелюбный голос попросит о снисхождении: «Я могу привести в оправдание такие-то и такие-то доводы, и умерший поэтому заслуживает прощения». Так интерпретируют ламы суд над умершим. (Ср.: с. 136―138.)

Астральному телу, или телу желаний невозможно нанести обычное физическое повреждение. «Оно как облако, которое нельзя разрубить мечом», — учат ламы. Это тело имеет такую же природу, как и явления, вызываемые некромантами и медиумами во время сеансов материализации.

Владыки Смерти — Ямараджа и его помощники, в число которых, вероятно, входят и боги возмездия. Последние являются элементами сознания и выполняют роль мучителей, напоминающих Евменид великой трагедии Эсхила. В «Абхидхамме» южного буддизма говорится, что есть ум (санскр. чит, тиб. sems — произн. сем) и импульсы, исходящие от ума (санскр. читтавритти, тиб. sems-hbyung — произн. сем-джунг) и что эти импульсы являются мучителями. (Ср.: с. 266, 267.)

В подлиннике: Ragsha-glang-mgo (произн. ранша-ланг-го) — «Бычьеголовый Дух смерти». Обычно изображается с головой буйвола. Это главный бог-хранитель секты Гелугпа (желтых шапок), именуемый Джампал Шинджешед. Означает «Убивший Владыку Смерти» (санскр. Ямантака). Часто изображается в виде божества синего цвета с головой буйвола.

См. с. 109―114.

Будды, или Совершенно Просветленные, познавшие истинную природу существования в сансаре (иллюзорность всех явлений), являются существами, совершенно отличными от непросветленных.

Букв. «Пройдет нескончаемо долгое время, прежде чем ты сможешь выйти оттуда».

Это буквальный перевод, и под «нитями» здесь следует понимать лучи милосердия и сострадания, исходящие от Ченрези.

Здесь утверждается, что, хотя испытания и страдания обусловлены кармой, они посылаются свыше, и поэтому их следует принимать как благо, то есть как бога-хранителя или Ченрези.

Посвятительное имя раскрывается с целью установления мистической связи между умершим и Царем Смерти (то есть между человеческим и божественным началами личности), что имеет большое сходство с произнесением пароля франкмасонами во время их знакомства.

Букв.: будет достигнуто.

То есть какое-то время на умершего будет оказывать влияние хорошая карма, просветляющая умершего, а затем будет доминировать его плохая карма, вызывающая чувство подавленности. Карма сравнивается со стрелком, то натягивающим рогатку до последнего предела, то отпускающим ее.

Всякий раз, когда приносится в жертву животное, мясо которого затем, вероятно, будет употреблено в пищу, умерший, как считают, не может избежать кармического последствия лишения животного жизни, так как жертвоприношение совершается ради него. Его преследуют кошмары, и он просит родственников прекратить приносить жертвы, но они не слышат его. Из-за этого он может впасть в гнев, но гнева он ни в коем случае не должен допускать, так как гнев, испытываемый в Бардо, подобно тяжкому грузу, тянет умершего вниз, приводя его ум в низшее состояние, называемое преисподней.

Жертвоприношения умершим совершались в Тибете и Индии в древние времена, задолго до возникновения буддизма, осуждающего, как известно, этот обычай. Его пережитки сохранились в Тибете, несмотря на запрет со стороны лам, как об этом свидетельствует наш текст. Сейчас жертвоприношения совершаются редко — в отдаленных районах, отсталыми в культурном отношении людьми, являющимися буддистами только по названию.

За исключением йогов и лам, стремящихся к достижению высшей духовности, с которой несовместимо плотоядение, тибетцы, привыкшие, как и кашмирские брахманы (не признаваемые поэтому соблюдающими чистоту брахманами Индии), употреблять в пищу трупы животных, в качестве оправдательных аргументов ссылаются на климатические и экономические условия. Хотя в Тибете мало злаков, овощей и фруктов, приводимые ими доводы, пожалуй, являются скорее всего неосознанной попыткой утаить действительную причину — их генетическую склонность к мясной пище, унаследованную от своих предков — кочевников и пастухов. Даже на Цейлоне, где в оправдание нарушения заповеди, запрещающей отнятие жизни, такие доводы не могут быть приняты, употребление в пищу мяса быстро привилось вместе с распространением христианства, которое, в отличие от буддизма, не проповедует жалости к животным как религиозную заповедь. Сам Апостол Павел считал, что Бог не печется о волах (см. I Коринф. IX, 9). Однако на священной горе Цейлона — Михинтале — сохранился от эпохи раннего, более чистого буддизма высеченный на каменной плите эдикт, запрещающий, как и эдикты Ашоки, убийство животных с целью жертвоприношения или употребления в пищу.