Дмитрий Головаченко - Разговор с душой

Излишняя привязанность к удовольствию может сыграть злую шутку с человеком, он словно включивший громко музыку и неспособный ничего услышать. Излишнее, иногда больное, нездоровое отношение к привязанностям и удовольствиям является лишь косвенным аспектом для духовной части, основной ее урон – в отсутствии возможности получать духовный ответ, знания. В такие моменты только неожиданный удар, сотрясения могут отрезвить человека. В основе же поста лежит желание укрепить духовную часть человека, дать возможность ей подкрепиться, обрести знания, убирая заинтересованность и привязанность.

Живя в постоянном приоритете тела, человек тем самым обременяет себя на деградацию душевных сил, если всякий перекос, сложность глушит удовольствием. Душа, как мышца, требует нагрузки для своего укрепления. При этом бывают люди, которые умеют получать удовольствия от простых вещей. В привязанностях есть меньше урона для души, чем когда человек зависит от более сложных белков, дорогих аксессуаров, роскоши. Если поедание помидоров приносит радость, то в этом, скорее всего, нет большой проблемы. Пища должна быть простой и понятной, если с детства близка именно такая еда, то это лишь плюс правильного воспитания и привычек, которые привили. Всегда можно определить, чему я умею радоваться: только дорогим пирожным из французской пекарни или огурцу с грядки, дорогому атрибуту или красивому пейзажу. Чем меньше есть заинтересованность, привязанность, тем больше обретается способность радоваться простым житейским вещам.

Оставаясь в постоянном полюсе воздействия тела, тяжело дойти до душевных переживаний, стремлений внутри себя. Иногда можно иметь сильное чувство, желание заплакать, когда получил обиду, что-то не сложилось или есть некоторая причина для огорчения, но сила тела не дает заплакать, не позволяет донести это до сердца. Ты чувствуешь горечь, боль, но она как за стеной: вроде и хочется заплакать, но не можешь. Душевные стрелы вонзаются, но будто не доходят до конца, повисают в области Эго, человек носит эти обиды, переживания, огорчения. Ему больно, но он не готов принять их, а если и хочет принять, то не всегда получается.

Пост – это то, что дает возможность дойти до самой глубины, возможность принять обиды, огорчения, всевозможные поражения, почувствовать сокрушение. Собственная слабость тела позволяет более четко и ясно воспринимать духовные воздействия, все обиды, почувствовать реальность своих духовных сил, без всякой защиты тела. В такие моменты возникает большее желание прикрываться, зайти в чью-то защиту, найти опору в людях или вещах. Разговоры, шутки могут стать чем-то временно успокаивающим душу: «Я не один». Но правильное состояние человека во время поста – быть готовым сдаться до конца.

Во время поста люди уходили в пустыню, чтобы не было возможности опираться на что-то постороннее, не пытаться найти поддержку в других путем ведения бесед и пустых разговоров. В период малодушия – времени, когда от тебя уходят многие привычные удовольствия, отдушины, ты начинаешь ощущать слабость, и тебе словно говорят: «Ты один». Такие ощущения провоцируют к духовному усилию и нахождению сил противостоять этому кажущемуся утверждению, что я один. Крепость души, ее сила является проявлением ее стремления к Богу, желанию приблизиться к Нему. Обратной стороной этого является ощущение того, что в мире нет никого – я один. По этой причине на душу возлагают огромную нагрузку в попытке постоянного усилия чувства и подтверждения для себя истины: «Я не один, со мной Бог». Эти настоящие переживания отличаются он привычных переживаний тела человека, которые носят обычно более поверхностные ощущения. Ощущения души как ураган, как целиком накрывающая лавина, не дают чувствам пробела и отдыха.

Тело может проявлять схожие по своей внешней оболочке переживания, но продиктованы они телесным результатом, а не духовным усилием. У него может проявляться желание сделать добро, но в доминировании тела обычно желание сделать что-то хорошее, помочь кому-то будет продиктовано тем, что в данный момент времени я поел, поспал и премия годовая подоспела. То есть добро тела – это переизбыток радости, сил, денег. В таком достатке появляется внутреннее ощущение: «Куплю маме “Мерседес”». Ты делаешь это как по Маслоу: когда насытил нижние уровни, идешь вверх, насыщая свою гордость более высокими вещами. Ты делаешь хорошее дело, но сам источник в данном случае далек от чистоты. Внутри есть желание показать себя, поставить для самого себя хорошую оценку, как хорошему сыну, отцу или просто замечательному человеку. Этот добрый поступок может казаться искренним и настоящим, но до завтра в изменившейся ситуации, где мне не дали до конца поесть, поспать вдоволь и бонусы на работе закончились, а босс пришел злой. В таком положении можно вспомнить все обиды, которые мама причинила мне в детстве, все те несправедливости, что со мной произошли, и все те люди, к которым я так хорошо относился и делал столько добра, а они, оказывается, еще те редиски. Если быть объективным, то можно заметить, что люди вокруг до этого события и после него были примерно на том же уровне. Конечно, есть вероятность, что они стали чуть хуже или чуть лучше, но все же не настолько, насколько рисует моя фантазия.

Телу хорошо, и я хочу взять высоту в доброте, показав всем, какой я человек. Это дается легко, без усилий, из тех излишков, что у меня есть. И все происходит немного свысока – это главный признак, который говорит, что здесь не все чисто – примешивается гордость. Любое доброе действие должно быть сопряжено с некоторым сопротивлением и пониманием, что я кому-то сейчас дам то, что, по сути, могу не давать. Этот маленький шаг нужно сделать и переступить, а если это далось легко, то доброты в моем действии может и вовсе не быть. Входя в духовное, пытаясь укрепить его, наступает странное, непривычное ощущение, что все, что я делаю, делаю со скрипом, усилием. Тяжесть действий, сопротивление в посте, постоянная борьба с контраргументами и тем, что я один и это никому не нужно, является частью духовного усилия, с которым я должен жить.

Дойдя до конца поста, обретя духовную глубину, ты понимаешь, что все в этом мире не твое. Оно есть, но не является твоим, и ты не можешь на это влиять. Машина будет все равно ломаться, на работе всегда будут проблемы, дети все равно не будут слушаться. Внутреннее отторжение от попытки найти опору в телесном, в материальном дает духу единственно верное ощущение: только Бог во мне есть единственно верное и цельное, что является моим. В такой душевной гармонии и возникает эгоизм, когда единственно ценное во мне – Бог и Его истина, то, что я не готов отдать. Я отдаю работу, заботы по быту, заботу о детях, потому что вижу, что во мне нет полной власти управлять этим всем, все это лишь моя попытка, а результат лежит не в моих силах. Но твердость веры, крепость ощущения Бога в себе единственно верно, поэтому тратить это и отдавать я не готов.