Гореслада - Семь минут вечности

Как же долго я лечу. Прям как Алиса в кроличью нору. Обо всём уже успела подумать по нескольку раз, а тротуара не предвидеться. Лететь-то всего 10–12 секунд, даже с учётом ускорения, а как долго-то. Тогда ещё чутка подумаю.

Вот, думаю: чем займусь в свои семь минут, пока мозг на асфальте умирает? Только не вздумал бы он мне тут мою дерьмовую жизнь заново показать, пусть это будет хорошая жизнь: с мамой, папой, мужем раз и навсегда, детьми, морской свинкой и аквариумными рыбками. Окей, мозг? И чтоб ни мудаков, ни военных, ни буржуев, ни коммуняк, ни мочи, ни блевотины, ни капли говна и бессмыслицы, ни трупов в тарелке, но жизнь безконечная. Договорились?

Шмяк.

Короче вкратце: за следующие семь минут я была мальчиком в хорошей вроде бы семье, с мамой, папой, дедушками-бабушками, собачками и в лыжную секцию ходила, ходил. На соревнования в Польшу ездил. По монастырям и храмам с родителями паломничал. Влюбился. Неудачно, она любила другого. Впал в депрессию, лечился в психушке. Но так и не оправился – повесился на нашем городском трамплине, где тренировался. Родителям записку оставил, чтобы родили себе другого ребёночка, нормального, просил прощения за совершённое. Жду следующие семь минут когда начнут отсчитываться, пока только 0,00001 секунды прошло, как я задохнулся и сердце перестало качать кровь.

«Сада хар чемо Сулико??!» [69]

04:04

– Где же ты, моё Счастьице?! – Вопросил Суетливый на распев мелодии «Сулико» Варинки Церетели, с нотками Джо Дассена и голосом Леонида Утёсова.

– Я здесь, – ответило Посмертное Существование, которое так же именуют Пост-Скриптум.

– Хм, – удивился Суетливый. – Там же никого и ничего нет, после смерти только Небытие. Какое же это Счастьице?!

– Вот именно, – ответило ПС. – Когда тебе надоест быть, зарабатывать, готовить и есть еду, как мясомолочную, так и бреторианскую, смотреть и слушать всякую дребедень, а другой тут нет; надоест двигаться, творить, созидать; когда ты сменишь имя с Суетливого на Угасающего, тогда Счастьице к тебе и придёт.

– То есть я умру?! – Неохотно догадался Суетливый.

– Ты умиротворишься, обезмятежишься. В обиходе да, приматы называют это умереть. И они очень бояться это сделать, потому что ещё не наигрались в движухи: в жить-поживать и добра наживать. Но в движухах Счастья нет, оно только в Покое, в полном отсутствие чего бы то ни было, а главное в отсутствии чувств и мыслей.

– И как же мне сменить имя, если я с рождения его ношу и так уже ним свыкся? – Озадачился Суетливый.

– Можно, конечно, заливать мировой пожар своего ума рюмкою аскетических практик, и это весьма результативно и показательно, и покажет тебе, прежде всего тщету подобных занятий, но так же и откроет суть прогорания вещества стремлений. Так что пренебрегать воздержанием и убеганием ото всех и всего не стоит, пусть будет. Но так или иначе заложенное вещество, горючий материал, в топку конкретной воплощённой мыслеформы, человека ли, животного, камня сгорит в свой срок и не останется камня на камне, обратиться всё в прах и пепел, а прах и пепел развеет ветер.

– Само собой?! – Раскрыл рот Суетливый.

– Так же как само собой ты вышел на свет из утробы матери, недоношеным ли, мёртвым или через кесарево сечение, так и бытие всех существ и веществ прекратиться. И не важно, от старости ли ты умер, болезни или сам себя порешил, бытие, то есть страдание, прекращается, когда существо или вещество нажилось и дало своё согласие на локальный конец света. Только те, кто смотрит на прекращенцев, то есть умерших, пока извне, не понимают этого, им кажется, что им бы ещё жить да жить, что они так любили жизнь и не хотели умирать, и даже повода не подавали, что склонны к суициду и т. д.

– А как же типа, неудачные попытки самоубийств?

– Им только кажется, что им пора, но на самом деле они ещё не нажились и не пресытились, поэтому их попытки и неудачны. – Ответило Посмертное Существование, оно же Олицетворение Небытия, ОН.

– Так может надо интенсивнее жить, гореть, двигаться, чтобы топливо поскорей прогорело? А то ведь, если тлеть едва-едва, то так и триста лет проживёшь.

– Размечтался, хе-хе-хе, – захохотало ОН. – Чтобы кто ни начал делать, всё прописано в Индивидуальной Карте Генома (ИКГ), где и указано сколько и какое топливо, на какой срок и на какое горение рассчитано.

– «Я могилу милой искал, но её найти не легко», – снова напел Суетливый слова грузинской песни. – А если тебя убили в подворотне или на войне?

– Значит, было на то твоё согласие, так же прописанное в ИКГ.

– То есть, свобода выбора не свободна всё-таки?

– Свобода это различия в горении каждого, а не изменение горения. Сгорят все, и пепел развеет ветер. Свобода это когда пепел каждого разлетится ни на кого не похоже, неповторимо, как неповторимы узоры снежинок. Поэтому невозможно принудить быть кого-либо идентичными друг другу. Это и есть Свобода, Непринуждённость. Кажущаяся похожесть, не есть равность, это всего лишь образ и подобие, а не равноценный оригиналу аналог. Карты Геномов могут пересекаться, но не совпадать. А Выбор это то, что каждый выбирает своё, а не чужое. Такова Собода и таков Выбор.

– «Вечным сном здесь спит Сулико» , – пропели дуэтом собеседники.

– Тогда до встречи по ту сторону Бытия, – подвело черту ПС ОН.

– Если это можно назвать встречей в прямом смысле. – Обозначил точку в разговоре Суетливый.

Помогите склеить счастье,

Научите склеить дружбу [70].

– Ну, вот не можешь больше спать, выспался. Лежать уже тоже не лежится. Тянет в туалет. Под себя как-то… не охота мокрым быть. В старости это уже без разницы. Встаёшь, идёшь, испражняешься. Смысл – облегчение. Эвдемония. В процессе ходьбы до тубзика никакого ни смысла, ни удовольствия, лишь бы дойти побыстрей, сесть и сделать что надо. Сопротивляться неспанию и побуждению испражняться ни сил, ни желания. Поэтому делаешь по инерции. Потом ещё чего-то делаешь так же, ибо уже не лежится даже в выходной. Чистишь зубы, готовишь завтрак, ешь, кормишь и т. д. И так далее! Работа, творчество, семья, церковь, что угодно. Только потому, что не можешь иначе. Так и Бог творит Вселенную и по завершении шестоднева, устав в уматинушку, взглянув на всё это дело, оценив – «добро зело», т. е. получив сатисфакцию, удовлетворение. Для кого-то это и есть удовольствие, наслаждение, радость, эвдемония, для Него просто повод снова поспать, типа – и так сойдёт. Отправляется в Шеол Шаббат, редаться Яме [71], Танатасу – Ложе Смерти. Сон во упокоении немощи нашей. И не спать не можешь, ибо устал. Невозможно долго сопротивляться ни тому, ни другому. Ни покою, ни движению. Счастье в том, что следуешь этой невозможности сопротивляться. Несчастье тогда, когда пытаешься долго противится, т. е. быть сатаной [72].