Владимир Власов - Мой небесный друг

Что проживу всего я семьдесят два полных года,

И буду в славе жить, в почёте у всего народа,

Вот почему я не поднял против царя восстанье.

Мог ли предполагать я, что погибну рано?

Мне тридцать два лишь года было, и меня убили».

Тут Сыма приказал Сюй Фу искать всем неустанно,

Его быстро нашли и к судье препроводили.

Сказал ему он? «Ты предрёк Хань Синю жизнь, благую,

Но тридцать два года прожил он и погиб в несчастье,

А должен был до старости жить, быть приласкан властью,

Так почему ты лживо предсказал судьбу, такую?

В погоне за деньгами головы морочишь людям,

Волшбу творишь ты всуе, о судьбе доброй вещаешь,

Но сам то ты не знаешь то, что в будущем всем будет,

Ведёшь себя ты мерзко, очень мерзко поступаешь»!

Гадатель вскрикнул: «Выслушай меня владыка Яньло!

Пойми одну пословицу, прежде чем возмущаться:

«Людей жизнь может продолжаться, может и прерваться».

Зависит всё от жизни их, как не звучало б странно.

Поэтому предсказывать судьбу всем трудно магам,

Хань Синь жить должен долго был – гаданье показало –

Дожить до лет семидесяти двух, но прожил мало,

Он многих убивал, сражаясь на полях под стягом.

Что скрытым его всем достоинствам и повредило,

И годы пресеклись его, его путь был не гибким,

И не ценил он благодать, то, что его убило,

Владыка, а в моём гаданье не было ошибки».

– «Каким же образом вредил себе он, расскажи-ка,

Что он такое делал, что ему жизнь сокращало?

И почему он мало жил», – спросил его владыка.

Сказал маг Сюй Фу: «Началось всё с самого начала:

Хань Синь отверг сначала чусцев, к ханьцам он подался,

В горах, в лесах, дремучих, по дороге заблудился,

Без пищи, без огня, без всякой помощи остался,

Два дровосека были там, где он без сил свалил.

Они на Наньчжан тракт и вывели его, простились,

Но князя, чуского, погони Хань Синь опасался,

Что дровосеки его путь покажут им, боялся,

Мечом обоих зарубил, чтоб не проговорились.

Быть может, говорить не стоит о простолюдинах,

Но сделали добро они, смерть получив в награду,

А чёрная неблагодарность ведь подобна аду.

Не дарит это преступленье возраста в сединах.

Поэтому и есть в быту одно стихотворенье:

«Жизнь кончилась, душа, стреле подобно, улетает,

А кто сбивается с пути, то брода он не знает,

К дороге, пройденной, найти он должен возвращенье.

Коль на добро своим добром другим не отвечаешь,

Несчастия ждут впереди, если оставил брата,

Иль зло кому-то сделал, то за всё грозит расплата.

Стаёт короче жизнь, и десять лет своих теряешь».

– «Но тридцать лет ему ещё жизни его осталось»! –

Сыма воскликнул. Ворожей ему тогда ответил:

– «Вы помните, после побед его народ как встретил?

И как одно строенье в его честь там возвышалось?

Как трижды канцлер Сяо Хэ там выдвигал Хань Синя,

И царь его восславил и велел помост построить

В три чжана высотой, играть в его честь всем на цине,

И чествуя, как полководца, праздник всем устроить.

И царь вручил ему при всех печать там, золотую,

Хань Синь с охотой принял новый титул «Победитель».

В то время он поднялся выше, чем царь-повелитель,

С тех пор попал он в ситуацию так, непростую,

Как говорят: «Взошёл он на помост, весьма высокий,

Основы власти своим этим взлётом потрясая,

Но вот такой скачок вверх оказался недалёкий,

Его голос гремел, царя все речи заглушая.

Вассалом мелким был, тут царь поклоны отбивает,

Чем и десяток лет от своей жизни отнимает,

И у царя тогда в сердце обида затаилась,

Так его жизнь ещё на одну четверть сократилась».

Заметил Сыма: «Раз поклон царь делает вассалу,

То это может кончиться бедой – позор отчизне,

Но у него ещё лет двадцать оставалось жизни!

А это, если в роскоши прожить, её немало».

– «А вспомните ещё там краснобая Лишэана,

Которого пришлось Хань Синю на пиру прикончить,

Который уговаривал там циского Тянь Гуана

Поспешно сдаться княжеству Хань и войну закончить.

Тянь Гуань неделю пил вино и буйно веселился,

Хань Синь воспользовался тем, князь Ци не ждал подвоха,

Внезапно разгромил его, и тот жизни лишился,

Живьём изжарил Лишэана, думал, он – пройдоха,

Что предал он его, но тот уже договорился,

Что князь Ци перейдёт на сторону Хань без сражений,

Хань Синь присвоил себе славу за то пораженье,

И из-за этого его срок жизни сократился.

Как говорят: «Один уговорил, желая мира,

Противника царю сдаваться, и тот покорился,

Другой нанёс удар, внезапный, и во время пира,

И вот срок жизни на десяток лет и сократился».

– «Понятно, – Сыма молвил, – но десяток лет осталось».

– «Да, – тот ответил, – но они ведь тоже сократились.

Вы помните, когда войска двух княжеств находились

В Гулине Хань и Чу, тогда сраженье состоялось.

У князя чускуого Сянь Юя войска было много,

Он мог поднять треножник (27), став царём всей Поднебесной

У ханьцев – мало войск, но в местности той горной, тесной,

Они врагу устроили засады на дорогах.

В сражении войска Сянь Юя были все разбиты,

А он совсем один с конём своим в поле остался,

Бежал к Чёрной реке, где все пути были закрыты,

И перерезав горло, с жизнью так своей расстался.

Как говорят: «В горах Цзюли витает дух обиды,

Сражались смело воины, и все были убиты,

Коварный план Хань Синя, там врагов всех побеждая,

Нарушил план Небес, ему срок жизни сокращая».

Вот так мы в своей жизни что-то и приобретаем,

Когда наверх неправдой нам подняться удаётся,

Но с этим вместе мы из жизни что-то и теряем,

Чего-то отнимается от нас, что-то даётся.

На сорок лет Хань Синь так жизни сократил срок, длинный,

Он, жизней не жалея, шёл вперёд – влекли победы,

Его меч путь ему прокладывал, неся всем беды,

Угас в расцвете сил, забыв Небес завет, старинный».

– « Скажи, Хань Синь, – тут Сыма к полководцу обратился, -

Что можешь ты в своё сказать нам оправданье»?

Хань Синь со всеми суда выводами согласился,

Сказав: «Осталось одну жалобу подать желанье.

Согласен, Сяо Хэ способствовал во время службы

Моему продвиженью в полководцы, это верно,

Я это полагал за проявленье его дружбы,

И думал, что останется таким он впредь, наверно,

Но вот потом-то с помощью коварного он плана

Меня к царице заманил в очарованье, неком,

Где погубили меня с помощью его обмана,

Успех мой и кончина связаны с тем человеком».

И неспокойно на душе моей с тех пор, тревожно,

Не понял я его предательства ко мне и мщенья,

Хотел, чтобы его вы допросили, если можно,

Что привело его тогда к подобному решенью».

– «С тобой понятно, – Сыма молвил, – спросим мы другого.