КАРЛХАЙНЦ ДЕШНЕР - Криминальная история христианства. Поздняя античность. Книга 2

Живым Вигилий в Рим уже не вернулся. Почти год он, разумеется, с разрешения императора, отдыхал на солнечной Сицилии (в Катании), где церковь имела большие владения, а между тем в декабря 546 г. Тотила взял Рим, приказал срыть большую часть городских стен, население изгнать, сенаторов взять в заложники, а позднее казнить. Только 25 января 547 г. Вигилий прибыл в Константинополь и был там торжественно принят. Император и папа расцеловались со слезами на глазах, возможно, не только от радости, но и из-за незадолго до того полученною известия о падении Рима. Затем Вигилий мужественно отлучил от церкви всех подписавших эдикт «Три главы», а папа Григорий «Великий» сообщает даже об отлучении императрицы — что совсем уж невероятно! На следующий год Вигилий сам, в так называемом Judicatum (приговоре), одобрил осуждение лиц, перечисленных в «Трех главах». Он даже принудил к подписанию этого находившихся в Константинополе епископов (из Милана и Африки). Прекрасная иллюстрация догмата о папском верховенстве! На западе, и прежде всего в Африке, поднялась буря возмущения. Но и ближайшее окружение папы протестовало столь энергично, что ему пришлось некоторых из особо приближенных к нему диаконов, в том числе и своего племянника Рустика (которой нашел прибежище у акимитов), сместить и отлучить от церкви, после чего он сам был отлучен на синоде африканских епископов. Но когда на него ополчился почти весь Запад: от него отложился римский клир, а также клир Галлии, Северной Италии, Далмации и Иллирии — последние отголоски раскола из-за аферы с «Тремя главами» раздавались на Западе, особенно в Северной Италии вплоть до конца VII в. — он одумался и, поддержанный прежде всего вернувшимся в Константинополь диаконом Пелагием, своим будущим преемником, отозвал свой Judicatum. Теперь Вигилий выступил и против следующего эдикта императора против Феодора Мопсуестийского, Феодорита Киррского и Ивы Эдесского от июля 551 г. и угрожал всем подписавшим его отлучением. Но после того как император ссылками и подкупом добился покорности строптивого африканского епископата (так, епископа Виктора из Туннуны после многолетней ссылки продолжали держать взаперти в различных монастырях Константинополя, где он написал свою скучнейшую «Всемирную хронику») и, наконец, покорил Италию, притесняемый Вигилий, почувствовавший нешуточную опасность для своего престола, в очередной раз переметнулся. Он делал все, что требовал от него всехристианнейший император, а тот не останавливался ни перед чем. В ход шли посулы, уловки, клятвопреступление, государственное принуждение. 8 декабря 553 г. папа признал в письме константинопольскому патриарху Евтихию (552—565 гг.) свои «заблуждения» и осудил трех умерших богословов и их защитников Но Юстиниану было недостаточно частного письма папы. Он потребовал от него подробного и публичного осуждения и получил требуемое, В «Constitutum И» от 25 февраля 554 г. Вигилий в очередной раз проклял вышеуказанных лиц, чем и обеспечил себе право на возвращение домой весной следующего года. Но в начале июня 555 г. на пути в Рим он умирает в Сиракузах на Сицилии. Таким образом, в Рим был доставлен его прах, прах первого папы со времен Петра, который не был причислен к лику святых 186.

В энциклике от 5 февраля 552 г., «на 25 году правления владыки Юстиниана, вечного августа», Вигилий поведал всему миру или, как он выражался, «Божьему народу во всем мире» («universo populo Dei») о своих страданиях, своем «мученичестве» в когтях католического императора, «его кроткого Величества», по выражению самого папы. Его Святейшество многословно сокрушается о «досадных хлопотах», о « непереносимых мучениях (multa mala intolerabilia), которым нас непрестанно подвергали», которые становились «все невыносимее». Все его «неоднократные устные и письменные протесты оставались без внимания; напротив, день ото дня наши беды возрастали». Вот как описывает папа Вигилий кульминационный момент свок£ страданий: «За два дня до Рождества нам довелось самолично наблюдать и слышать собственными ушами (auribus nostris), как все ворота дворца», в котором Вигилия содержали, «окружили отряды стражников... их дикие вопди достигали нашей опочивальни, в которой мы как раз отдыхали; эти вопли мы слышали вплоть до той ночи, когда нам удалось бежать... Вообразите причину и размеры той опасности, которую мы презрели вопреки всему ужасу: нам пришлось протискиваться через узкую щель возводимой стены, мы стояли во мраке ночи, будто скованные ужасной болью. Из этого можно понять, в какой беде мы пребывали исключительно во имя церкви и из какой темницы нам пришлось бежать в тот миг наивысшей опасности» 187.

Папа-мученик, который вообще-то являлся и папой-убийцей, которому пришлось самого себя «в миг наивысшей опасности» протискивать сквозь «узкую щель» в стене и потом стоять во мраке ночи, очень хотел, чтобы о таком кошмаре непременно узнали все христиане. В конце собрания своих жалоб он, как водится, ластится к императору: «Важнее всего для меня — важнее уз любви, уз крови, важнее всех земных благ — моя совесть и моя добрая репутация в глазах Его кроткого Величества» («piissimi principis») 188.

Иезуит Хуго Раиер/ Hugo Rahner называет это «великой энцикликой от 5 февраля 552 г., адресованной всему католическому миру» и утверждает о Вигилии: «Своими страданиями папа искупил все свои неблаговидные деяния прежних лет...» 189

Перечислим же неблаговидные деяния Вигилия: всеохватывающее интриганство, алчность, продажность, предательство своей веры, убийство, да к тому же убийство папы. И даже если он, вопреки всем подозрениям, не замешан в таинственной смерти Агапета I, то в смерти Сильверия он замешан с полной очевидностью. И подобно тому, как в промежутке между этими двумя смертями апокрисиарий Вигилий поспешил из Константинополя в Рим, чтобы по уговору с императрицей Феодорой, столь благоволившей к нему, сделаться папой, «наместником Христа», так и теперь, после смерти Вигилия, апокрисиарий Пелагий поспешает из Константинополя в Рим, чтобы по желанию императора Юстиниана, столь благоволящего к нему, сделаться папой, «наместником Христа». Всякий раз папы умирали или в Константинополе или на пути оттуда, а преемник уже находился на пути из Константинополя в Рим. Бесспорно, Вигилий вступил на святой престол не с первой попытки и не скончался в Константинополе, как Агадет, а только по дороге оттуда, в Сиракузах. Но разве не следовало хотя бы менять место преступления, чтобы не делать слишком очевидной повторяемость событий? Во всяком случае, Вигилий скончался в Сиракузах столь же внезапно, как в свое время Агапет в Константинополе. И когда Пелагий прибыл в Рим, чтобы занять с высочайшего, то есть императорского, соизволения, «святой престол», многие клирики и представители знати воспротивились этому, поскольку считали Пелагия причастным к внезапной кончине Вигилия — причем настолько причастным, что ему пришлось принести клятву в своей непричастности перед всем народом. С Евангелием в руках, крестом Христовым над головой — а рядом стоял Нарсес, его византийский покровитель! 190