Иларион Алфеев - Жизнь и учение св. Григория Богослова

Высказывания Григория по социальным вопросам могут быть сведены к трем основным тезисам: 1) всякая гражданская власть — от Бога; 2) всякая дискриминация и всякое неравенство в правах противоестественно; 3) для всякого человека, вне зависимости от его социального положения, доступна добродетельная жизнь, ведущая к обожению.

Пожалуй, наиболее характерным для нравственного и социального учения Григория является то, что он рассматривает жизнь христианина в Церкви и обществе как путь к очищению и обожению. Исполнение заповедей Божиих и активное доброделание именно потому необходимы, что они способствуют очищению человека, изменению к лучшему всего его существа. Высоконравственный образ жизни, благодаря которому происходит очищение, есть" "второе творение" ", [426] PG 37,661 = 2.221. всецелое изменение и преображение человека, его" "рождение свыше" ". [427] Ср. Ин.3:3. Жизнь в соответствии с моральными нормами христианства есть восхождение к вершинам боговедения, богословия и созерцания; праксис–д оброделание — лишь средство для достижения этих вершин:

Восходи посредством добродетельной жизни; через очищение приобретай чистое. Хочешь ли когда‑нибудь стать богословом и достойным Божества? Соблюдай заповеди и иди путем (исполнения) повелений (Божиих), ибо делание ведет к созерцанию. [428] Сл.20,12,4–7; SC 270,80–82 = 1.305.

Святоотеческая традиция не создала развитого и детально разработанного богословия брака. Это связано прежде всего с тем, что в ранней Церкви необходима была защита девства: институт брака как таковой не оспаривался, и, поскольку он относился к сфере гражданского права, богословы не считали нужным специально обсуждать его. Девство, напротив, было явлением новым для языческого мира: идея девства как добровольного воздержания от полового общения, известная уже в ветхозаветной традиции, [429] О девстве в ветхозаветной традиции (в частности, о ессеях и о" "терапевтах" "Филона) см. Guillaumont. Origines, 13–37. Ср. Леон–Дюфур. Словарь, 261–262. была разработана христианством в качестве едва ли не нормативной идеи [430] Ср. Мф. 19, 10–12; 1 Кор.7, 7; 7, 24–25; Откр. 14, 4. и потому требовала специальной апологии. Многие Отцы ранней Церкви восхавляли девство: достаточно вспомнить имена Климента Римского, Игнатия Антиохийского, Афинагора (II в.), Оригена, Климента Александрийского, Тертуллиана, Мефодия Олимпийского (III в.). В IV в. отдельные трактаты о девстве пишут Афанасий Великий, Василий Анкирский, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Ефрем Сирин на Востоке, Амвросий Медиоланский и Августин на Западе. При этом в IV в. не появилось ни одного значительного произведения, которое бы осмыслило брак с богословской точки зрения: тема брака затрагивалась или в связи с девством, или в дисциплинарно–каноническом аспекте. В частности, Гангрский Собор (ок. 340 г.) [431] Об историческом контексте этого Собора см. Gribomont. Basile I, 26–33. издал серию правил против тех, кто, практикуя девство, гнушается браком или унижает брак. [432] См. прав. 1, 9, 10 и 14. О недопустимости гнушения браком говорил во II в. Климент Александрийский (см. Строматы 3, 18). Сам факт появления этих правил указывает на то, что отношение к браку в христианской среде было неоднозначным и что многие христиане отдавали предпочтение девству.

Если говорить о более поздней эпохе, то в латинской традиции отсутствие интереса к богословию брака связано с преобладающим влиянием Тертуллиана и Августина, которые оба имели отрицательное отношение к браку: Тертуллиан по причине своего нравственного ригоризма, который в конце концов увел его из Церкви; Августин — поскольку унаследовал неприязнь к браку от манихейства, через которое он прошел. Общим местом в западной традиции стало утверждение о том, что единственной целью и единственным оправданием брака является деторождение. Что же касается восточной традиции, то в ней теме брака не уделяли достаточного внимания — не в последнюю очередь потому, что большинство крупных богословов этой традиции были монахами и писали в расчете на читателей–монахов.

В этом смысле трактат св. Мефодия Патарского (III в.)"Пир десяти дев" "стоит несколько особняком. В нем содержится пространная апология девства как подражания образу жизни Христа; однако мы находим там несколько страниц, посвященных богословскому обоснованию брачного общения между мужчиной и женщиной. В частности, там проводится мысль о том, что это общение является" "действием по образу Божию" ", [433] Пир десяти дев, Феофила 1; SC 97, 70. поскольку через это сам Бог–Творец создает новые человеческие существа, когда мужское семя становится" "причастным Божественной творческой силы" ". [434] Феофила 5; SC 97, 80. Библейский рассказ о сне (ekstasis, по переводу Семидесяти), который был наведен Богом на Адама в момент сотворения Евы из его ребра, [435] Быт. 2:21. аллегорически толкуется св. Мефодием как прообраз" "наслаждения мужчины при половом общении, когда он, возжаждав (произвести на свет) потомство, приходит в экстаз, расслабляясь наслаждениями деторождения (в часы) сна, чтобы нечто, отделившееся от костей и плоти его, снова образовалось… в другого человека" ". В момент полового акта мужчина" "делается участником плодотворения, предоставляя Божественному Создателю взять у него ребро, чтобы из сына сделаться самому отцом" ". Поэтому" "не дерзко ли презирать чадотворение, которое не стыдится совершать сам Вседержитель Своими чистыми руками?" [436] Феофила 2; SC 97, 70–72.

Среди произведений Григория, посвященных той же теме, главным является стихотворная" "Похвала девству" ", написанная в форме диалога между Браком (gamos) и Девством (parthenie): апология супружества, конечно же, влагается в уста Брака, а апология безбрачия — в уста Девства. Говоря о браке, Григорий обращается к тому же библейскому тексту, что и Мефодий:

Когда божественная тварь явилась на земле,

И земля — на долинах вечно–цветущего рая,

Но не было еще у человека помощника в жизни, подобного ему,

Тогда премудрое Слово совершило величайшее чудо:

Смертного, которого Он создал быть зрителем мира -

Мой корень и семя многообразной жизни -

Разделив на две части, великой животворящей рукой

Взяло из бока одно ребро, чтобы создать жену,

И в чресла обоих влив любовь (philtron — любовный напиток),

Побудило их стремиться друг к другу. [437] PG 35, 530 = 2.135.

В этом отрывке мы не находим аллегории" "экстаза" "Адама, содержащуюся в" "Пире" "Мефодия Патарского, однако созвучную Мефодию мысль о том, что влечение мужчины и женщины друг к другу влито в их чресла самим Богом в тот момент, когда Он создал Еву из ребра Адама. Поэтому Брак в своем споре с Девством ссылается на божественный" "закон" ", установленный в момент сотворения женщины из ребра мужчины: согласно этому закону, каждый родившийся на земле человек является плодом брака. [438] PG 37, 539–540 = 2.138. Все ветхозаветные праведники были плодами брака и сами состояли в браке; [439] PG 37, 545–546 = 2.140. даже Христос" "хотя и в чистой, но в человеческой утробе зачат был, и родился от женщины обрученной, половину человеческого супружества смешав с Божеством" ". [440] PG 37, 547 = 2.141.