Иларион Алфеев - Жизнь и учение св. Григория Богослова

…Художник–Логос создает живое существо, единое из двух — я имею в виду видимую и невидимую природы; созидает, говорю, человека, и из преждесотворенной материи взяв тело, от Себя же вложив дыхание (жизни) - то, что слово (Божие) называет разумной душой и образом Божиим, — [1000] Ср. Быт. 1:27; 2:7. творит как бы некий второй мир, в малом великий; поставляет его на земле как другого ангела, поклонника, составленного (из разных природ) надзирателя за видимой тварью, посвященного в таинства (mysten) твари умосозерцаемой, царя над тем, что на земле, подчиненного царству, которое свыше, земного и небесного, временного и бессмертного, видимого и умосозерцаемого, посредника между величием и смирением, [1001] О человеке как посреднике между Богом и тварным миром см. Филон Александрийский. О добродетелях 9. который в одно и то же время есть дух и плоть… [1002] Сл. 38, 11, 8–19; SC 358, 124–126 = 1.527. Тот же текст в Сл. 45, 7; PG 36, 632 = 1.665. Ср. также PG 37, 688–689 = 2.179.

Будучи одновременно духовным и телесным, человек представляет собой нечто парадоксальное, невместимое для ума. Он есть творение" "славное и бесчестное" ", в котором есть закон, ум и надежда, но которое обречено на сосуществование с неразумными животными. [1003] Сл. 7, 22, 22–27; SC 405, 238 = 1.174. "Что это за новое обо мне таинство? — восклицает Григорий. — Я мал и велик, смирен и высок, смертен и бессмертен, я земной и небесный — первое во мне от дольнего мира, второе от Бога; одно — от плоти, другое — от духа" ". [1004] Сл. 7, 23, 6–10; 238–240 = 1.174.

Григорий развивает традиционную для христианства тему образа Божия в человеке."Человек есть тварь и образ великого Бога" ", — читаем в одном из его стихотворений. [1005] PG 37, 1354 = 2.67. В другом стихотворении он говорит о человеке как" "прекрасном и нетленном образе небесного Слова" ", [1006] PG 37, 1555 = 2.260. подчеркивая родство между Христом, Который Сам является" "образом" "Бога невидимого, [1007] Ср. 2 Кор. 4:4; Кол. 1:15; 1 Кор. 11:7; Фил. 2:6 и др. и человеком, созданным по образу и подобию Божию. [1008] Ср. Быт. 1:27.

К теме образа и подобия Божиих в человеке, одной из центральных в христианской антропологии, Отцы ранней Церкви подходили по–разному. Образ Божий усматривали в разумной (духовной) природе человека, в его свободной воле, бессмертии, господственном положении как царя видимого мира, склонности к нравственному совершенствованию, творческой способности. [1009] Подробнее об этом см. Керн. Антропология, 354–355. Наиболее распространенным, однако, был взгляд, согласно которому образ Божий заключается именно в человеческой душе, в частности, в ее высшей части — уме (nous), разуме (dianoia), или духе (pneuma). Такого взгляда придерживался и Григорий. [1010] О душе как образе Божием см. PG 37, 688 = 2.179; PG 37, 447 = 2.31. В одном из своих" "Мистических песнопений" "он так говорит об образе Божием в человеке:

Было, когда высокий Логос Ума, следуя великому Уму Отца,

Основал мир, который до того не существовал.

Он сказал — и совершилось все, что Он хотел. Но когда все это -

Земля, небо и море — составило космос,

Понадобился и созерцатель Премудрости, матери всего,

Благоговейный царь всего земного. Тогда Логос,..

Взяв часть новосозданной земли,

Бессмертными руками составил мой образ,

Которому дал нечто от Своей жизни, потому что послал в него

Духа, Который есть струя невидимого Божества.

Так из персти и дыхания создан человек, образ Бессмертного,

Так как в обоих царствует природа ума.

Поэтому, из‑за своего земного (происхождения) я привязан к здешней жизни,

Но из‑за частицы Божества ношу в груди любовь (к божественному). [1011] PG 37, 451–452 = 2.33. Тот же текст в PG 37, 528–539 = 2.135.

Итак, душа есть" "частица Божества" "в человеке; [1012] PG 37, 690 = 2.179. однако, будучи" "Божиим дыханием" ", она претерпевает" "смешение с перстью" ". [1013] PG 37, 446 = 2.31. Душа в теле — это" "свет, скрытый в пещере (phaos spelyngi kalyphthen), однако же божественный и неугасимый" ". [1014] PG 37, 447 = 2.31. В этих словах Григория можно услышать отголосок античного представления о жизни как темнице и теле (soma) как могиле (sema) души: такое представление нашло своего защитника в лице Платона. [1015] См. Платон. Федон 62b; Кратил 400c; Горгий 493a.

Учение Платона о теле как гробе было знакомо Григорию. [1016] Ср. его Письмо 33; ed. Gallay, 28 = 2.523:"…в мысль о смерти, как говорит Платон, обращая здешнюю жизнь, и, насколько возможно, отрешая душу от тела (sōmatos), или, говоря по–платоновски, от гроба (sēmatos)". Последний, однако, не разделял платоновской веры в метемпсихоз — переход души из одного тела в другое. [1017] Критика пифагорейского учения о метемпсихозе, заимствованного Платоном, содержится, в частности, у Иринея Лионского (Против ересей 2, 33–34). Не разделял он ни учения Платона о" "мировой душе" ", ни материалистического представления о душе, свойственного некоторым греческим философам:

Душа не есть природа ни истребляющего огня,.. ни воздуха…

Она не есть ни поток крови, текущий через тело,

Ни гармония частей тела, приводимых в единство…

Знаю и другое учение, которого никогда не приму,

Ибо у меня не какая‑нибудь общая и разделенная на всех

Душа, блуждающая по воздуху…

И то басня немудрых людей, пустая книжная забава,

Что душа якобы постоянно меняет многие тела,

Соответствующие ее прежним жизням, добрым или дурным,

(Получая тело) в награду за добродетель или в некое возмездие за провинности…

Они вертят колесо нечестивейшего Иксиона, [1018] Иксион — герой греческой мифологии, который в наказание за нечестие был в тартаре привязан к вечно вращающемуся колесу.

Делая (кого‑либо) то зверем, то растением, то человеком, то птицей, то змеей, то собакой, то рыбой -

Нередко каждым из этого по два раза, если так повернется колесо.

До каких же пор? Ведь я никогда не видел зверя, мудрого в слове,

Или говорящий куст. Всегда болтлива ворона,

Всегда безгласная рыба плавает в соленой влаге…

Но самое удивительное — это то, каким образом,

После того, как ты соединил меня с многими телами и эта связь сделала меня знающим многое,

Одно только убежало от моего разумения: какую кожу

Носил я раньше, какую потом, во скольких умирал?..

Или следствием долгого скитания было и то,

Что я забыл прежнюю жизнь? [1019] PG 37, 447–450 = 2.31–33.

Античному представлению о душе, кочующей из одного тела в другое, противопоставляется христианская концепция человека, в котором душа неразрывно соединена с телом. Григорий не разделяет такого отношения к телу, при котором последнее воспринимается как нечто чуждое душе, низменное и злое по природе. Хотя Григорий нередко говорит о теле как препятствии на пути к Богу, все подобные высказывания, как мы вскоре увидим, относятся к человеческому телу после грехопадения; когда же речь идет о первозданном человеке, подчеркивается красота и гармоничность тела, сотворенного Богом как достойное вместилище бессмертной души.