Клаудио Морескини - История патристической философии

Пер. Д. Л.

Пер. Е. В. Афонасина с изм. (Д. Л.).

Пер. А. Ю. Братухина с изм. (Д. Л.).

Пер. Е. В. Афонасина.

Пер. Д. Л.

Пер. Д. Л.

Пер. прот. П. Преображенского.

Пер. Н. Щеглова с изм. (Д. Л.).

Пер. Д. Л. Выделение курсивом — К. Морескини.

Пер. Д. Л.

Пер. прот. П. Преображенского.

Пер. Д. Л.

Автор несправедливо полагает, что Тертуллиан допускает произвольное истолкование текста 1 Кор. 13, 4–7, переставив якобы причину со следствием. В действительности, апостол Павел, говоря «любовь всё терпит», не устанавливает причинной зависимости терпения от любви. Он показывает, из каких добродетелей состоит и в чем проявляется совокупность всех добродетелей — любовь, достичь которой невозможно без достижения всех других добродетелей, включая терпение. — Прим. М. А.

«Игра слов» заключается в том, что старца, указавшего на то, что якобы он видел Сусанну под мастиковым деревом (υπό σχΐνον), ангел рассечет мечом (σχιθήναι), а старца, указавшего на то, что он якобы видел Сусанну под каменным дубом (Οπό πρίνον), ангел мечом «распилит» (πρίσαν). — Прим. переводчика.

Цит. по пер. МДА с изм. (Д. Л.).

Сервий (поздний IV в. до P. X.) — римский грамматик и ученый. Один из наиболее значимых комментариев на Вергилия (от которого сохранилась только часть) приписывается ему. В наше время «Сервий» сушествует в двух формах — а) в более краткой версии и б) как так называемый Servius Auctus («Сервий расширенный»), текст которого включает в себя намного более ранний по времени материал. — Прим. пер.

Цитата дана по пер. МДА с изм. с учетом контекста интерпретации автора; фраза, выделенная курсивом, переводится К. Морескини по–другому — на наш взгляд, неверно, однако мы считаем необходимым дать здесь и его перевод–интерпретацию этого отрывка: «Млеко же это есть узаконения и обычаи Церкви, благодаря которым вскармливается и зреет душа, целая из светской мудрости отправную точку для последующего возрастания». — Прим. Д. Л.

В переводе К. Морескини второй ряд понятий передается абстрактно. Вот более точные соответствия: «есть ли [вещи], откуда они, где они, чем они обязаны и кому» «(utrum sint, unde sinl, ubi sint, quid etiam mereantur, et a quo)». — Прим. Д. Л.

Речь идет об «авторских» редких, если не уникальных морфологических образованиях, так и не ставших устойчивыми философскими терминами. Они, естественно, трудно переводимы на русский язык, а некоторые из них достаточно темны и на языке латинского оригинала, а точнее — на экспериментальном языке перевода тех или иных терминов с греческого языка. — Прим. пер.

Более буквальный пер.: «…Бог будет всесушествуюшим, всеживым, всевидящим и всепонимаюшим». — Прим. пер.

У западных ученых (и, в частности, у Морескини) чаше всего передается так: «Я есмь Тот, Кто есмь». — Прим. Д. Л.

Пер. С. В. Месяц.

По мнению Ильзетраут Адо, цикл семи свободных искусств впервые сложился как целостная система обучения в именно у Августина и до него не существовал в определенной и последовательной форме. В греческой среде ко времени Августина вполне сложился иикл математических наук (квадривиум), но цикл вспомогательных дисциплин, которые бы вводили в изучение философии (тривиум) не был четко представлен до Августина. Хотя, как отмечает французская исследовательница, честь связывания тривиума и квадривиума принадлежит все–таки не самому Августину (который только впервые воспроизвел в своем трактате «О порядке» эту концепцию образования), а его неоплатоническому источнику, и этим источником Августина, по мнению Адо, был Порфирий. Подробнее см.: И. Адо, Свободные искусства и философия в античной мысли, Москва: ГЛ К, 2002, passim. В целом, единая система семи свободных искусств утвердилась на Западе благодаря Августину, а на Востоке (в Византии) она существовала в более разнообразных и дифференцированных формах, которые воспроизводились в общей схеме трехуровневого образования: начальное, среднее и высшее (отдельным было образование врачей, юристов, богословов: были отдельные школы с углубленным изучением географии, астрономии, физики и т. д.). См. об этом: Γ. — Ξ. Τσάμης, Ή παιδεία ατό χριστιανικό Βυζάντιο, Αθήνα 1999. — Прим. Д. Л.

Пер. Д. Л.

Пер. А. В. Кубиикого под ред. М. И. Иткина.

Нумерация указана по итальянскому изданию «Арифметики». — Прим. пер.

См. рус. пер.: «Могут ли “Отец”, “Сын” и “Святой Дух” сказываться о Божестве субстанциально» // Боэций, «Утешение философией» и другие трактаты. М.: «Наука», 1996, стр. 128. — Прим. Д. Л.

Пер. С. В. Месяц.

Пер. В. И. Уколовой и М. Н. Цейтлина.

В данном случае автор неверно передает мысль Оригена. Согласно Оригену, Бог знает то, что произойдет, не потому, что это обязательно произойдет, а потому, что Бог это просто знает (см. «Филокалия», 23 (О предопределении): Origfene, Phitocalie 21–27 (Sur le libre arbitre). Itroduction, texte, traduction et notes par Ёпс Junod. Paris, 1976 (SC 226), стр. 130 и сл.). — Прим. М. А.

Речь идет о гробнице Боэция, находящейся в церкви святого Петра в Чель д’Оро (del d’Oro) в Павии. — Прим. пер.

Некоторые дополнительные сведения о лингвистической концепции Евномия см. в разделе, посвяшенном учению о языке Григория Нисского. — Прим. Д. Л.

Реконструкция источников лингвистической концепции Евномия, предложенная Ж. Даниэлу, является не единственной. Гораздо большей популярностью пользуется реконструкция, рассматривающая в качестве фундамента концепции Евномия стоическое учение о языке. По замечанию М.Р. Барнса, ученые в целом нашли много прямых соответствий между учением Евномия и учением стоиков и некоторых христианских писателей (в основном, это Климент и Ориген). Сам Барнс указывает еше на одну параллель в сочинениях Евсевия Кесарийского: по мнению последнего, концепция языка, изложенная Кратилом в одноименном диалоге Платона (о том, что имена даны согласно природе, а не по соглашению), перекликается с библейским учением, изложенным в Пятикнижии («Евангельское приуготовление», 11:6,9). Барнс в целом определяет точку зрения Евномия так: имена даны Богом, а не определены просто по соглашению (M.R. Bames, The Power of God: Δύναμις in Gregory of Nyssa's Trinitarian Theology, Washington 2001, стр. 202), хотя следует иметь в виду, что некоторые имена для Евномия, как и для античных сторонников натурализма (здесь скорее следует говорить об Эпикуре, а не о стоиках), были придуманы людьми в соответствии с мнением (έπίνοια) и не соответствуют природе (отсюда — концепция «установителя имен», определяющего, какие имена соответствуют природе, а какие нет). Следует признать, что такой дифференцированный натурализм вполне укладывается в тот же самый неоплатонизм. Некоторые ученые противопоставляли «стоическую» реконструкцию системы Евномия «неоплатонической» реконструкции, предложенной Даниэлу. Однако, на наш взгляд, это противопоставление выглядит искусственным, не только потому, что в эпоху эллинизма трудно провести четкую грань между стоицизмом и платонизмом (по мнению А. Берлинского, стоическая теория языка довольно плохо изучена в силу отсутствия прямых свидетельств: см. Античные теории о возникновении языка, Санкт–Петербург, 2006, стр. 87, прим. 59), но, в первую очередь, потому, что древние натуралистические концепции языка (в том числе и стоические) во многом были интегрированы в неоплатонизм (как и многие другие эллинистические учения), что мы видим на примере Прокла. Не кто иной, как Прокл, сформулировал и всесторонне обосновал синтетическую концепцию языкового натурализма, интегрировав в неё определенные элементы «конвенциональной теории» (ср.: «Комментарий к “Кратилу”», 51, а также passim). Во всяком случае, вне зависимости от того, к какому из античных учений редуцировать философские основы лингвистической теории Евномия, представляется вполне очевидной общая философская интуиция Евномия, исходящая из вполне определенного натурализма в понимании как происхождения языка, так и его связи с вещами (и в этом сближающая его с «натуралистическими» концепциями средних платоников, стоиков и школой Афинского неоплатонизма). Ввиду этого, «лингвистическая» сторона спора Евномия с Каппадокийцами в своей философской части вполне соотносится с древним греческим спором о природе языка (начало которого, согласно исследованию Берлинского, восходит к V в. до P. X.): в то время как Евномий настаивал на естественной и природной связи определенных имен (имени «нерожденный» и т. п.) с Богом, указывая на их «божественное» происхождение, Каппадокийцы говорили об условном и вторичном значении всех именований, указывая на их «человеческое» происхождение. — Прим. Д. Л.