Егор Горд - Взрыв мышления [litres]

Тут в разговор вмешался демон: «Ладно. Бери это печенье. Но возьми его много. Возьми столько, сколько сможешь унести. Придя домой, сожри его все. Набей себя им, давись им до блевотины, и твой ангел будет счастлив».

Что я и сделал, а именно купил несколько килограмм печенья. Пришел домой и начал его есть. Я ел, не останавливаясь и не отвлекаясь ни на что. Я ел и ел. Все лицо мое было в крошках, вокруг меня были крошки, я был одержим печеньем и начал им давиться.

Я ел до тех пор, пока ноги не понесли меня в туалет, где меня вырвало. В этот момент я ненавидел печенье и еду в целом.

Ангел мне говорил, чтобы я больше не ел, а демон-искуситель подталкивал, чтобы я съел еще парочку. И вернувшись на кухню, я снова принялся есть. Куски сахарного печенья не хотели больше попадать в мой организм, но я ел и запивал их сладким чаем. Очень сладким чаем. Жирного ублюдка отца моего сына вырвало еще раз.

Вечером я плохо себя чувствовал как физически, так и морально. Мне отвратительна была любая еда, о ней даже думать не мог. Мне отвратителен был жирный отец моего сына. Ведь мой жир – это следствие моей слабости, а не силы. И если кто-то копит в себе силу, то получается, я копил в себе слабость. Жир – это слабость.

В это время ангел говорил, какой я идиот, а демон смеялся и призывал меня съесть еще килограмм печенья. Я не выдержал эту войну и вышвырнул печенье в мусорное ведро. Потом открыл холодильник, и в мусорку полетела вся моя еда. В моем доме осталась только вода и ничего больше.

В 3 часа ночи жирный отец моего сына проснулся от того, что его тошнило. Я вскочил с кровати и побежал к белоснежному унитазу, стараясь удержать тошноту внутри себя. Удержал, так как в желудке ничего не было. Мне стало легче. По крайней мере, эмоционально точно. Физически я чувствовал себя плохо, поэтому решил прогуляться по ночному городу.

Я шел по теплому асфальту босиком и ощущал уютный ветер кожей и волосами, и не чувствовал ни ангелов, ни демонов. Мыслей не было. Я просто шел и был счастлив, веря, что что-то в моей жизни начинается.

Тогда я побежал. Легкой трусцой, навстречу свежему ночному ветру. Ангел начал говорить, что опасно бегать ночью, что лучше отложить это на более удачное время. Не лучшее время для бега ночью. А демон мне говорил: давай, парень, еще ускорься, беги изо всех сил. Трусца для слабаков.

Я побежал что есть сил! В это время у меня был хор мыслей, переплетение зла и добра в одном мышлении обычного человека, и я остановился и крикнул на всю улицу изо всех сил, согнувшись пополам, куда-то в землю, куда-то в асфальт:

– Заткнитесь! Хватит!

И почувствовал тишину, после которой опять началось:

– Ты чего кричишь? Тебя же могут услышать.

– Давай кричи еще, кричи сильнее! Ори, ублюдок, что есть сил. Выпусти пар!

– Иди домой, ложись спать, ты завтра не выспишься. Тебе на работу. Ты будешь плохо себя чувствовать, и у тебя не будет настроения.

– Побежали! Чего ты стоишь? Сегодня не будем спать вообще! Будем жрать печенье. Бегать и жрать печенье.

Мне хотелось зажать уши руками, но я понимал, что это мне не поможет.

Тогда я решил пробежать еще. Я бежал так, как будто за мной гонится сама смерть. Где-то в руинах моего деградирующего сознания так оно и было. Я был готов бежать, пока не свалюсь замертво, пока не развалюсь на части, не превращусь теплый асфальт, так как я не видел никакого смысла жить так, как жил я.

Когда я вернулся домой, мокрый и довольный, я чувствовал, что я нащупал некую нить, на которую я буду ориентироваться, и идти туда, сам не зная куда идти. Я принял контрастный душ, выпил холодной воды и завалился спать.

Утром проснулся и купил себе новые кроссовки и яблоки. Целый день я ел яблоки и вечером вышел на пробежку. Пробежал 2 км по школьному двору, после чего сделал упражнения на пресс и несколько подходов отжиманий от грешной земли.

С двух сторон на меня нападали – и ангелы, и демоны, но принимал решение я. Я наблюдал за их игрой, и мне понравилась эта сказка, в которую я погрузил самого себя. Меня смешил демон и напрягал ангел.

Я пришел с ночной пробежки и встал на весы. Они показывали ровно 100.

– Может все-таки печенье? – спросил меня ангел.

– Да пошел ты к черту, ангел!

Демон раскатисто расхохотался.

Это было начало. По крайней мере, если верить теории Большого взрыва, то именно с него все и началось.

В тишине я услышал голос сына:

– Папа, ты чего смеешься?

Все, твой жирный папаша пошел спать.

Наверняка ты думаешь, что я псих? Но я просто умею очень хорошо играть, друг мой… Научить тебя?

В нормальности – слишком большая конкуренция.

Боюсь, что я бы не справился, если бы хотел стать одним из лучших нормальных. Поэтому в школе я был отъявленным хулиганом. Когда ты осознаешь, что ты слишком нормальный, то не стоит рассчитывать на выдающиеся результаты. Ну или можешь забить гвоздь в кровоточащий зад, чтобы тебя заметили, оценили и признали. Но оступившись, ты получишь пинок под зад, тебя заклюют и оболгут. Поэтому нужно всегда имитировать широкую улыбку, а на самом деле трястись, чтобы тебя не забыли.

Быть нормальным, таким как все, среднестатистическим… Не выделяться.

То есть быть толпой, принять решение быть частью, занять определенную ячейку и молиться, чтобы тебя с нее не согнали, как не сгонят слабую обезьяну с дерева. Не быть отдельной личностью? Увольте меня от этой чертовой нормальности!

Быть нормальным, таким как все, среднестатистическим… Не выделяться. То есть быть толпой, принять решение быть частью, занять определенную ячейку и молиться, чтобы тебя с нее не согнали, как не сгонят слабую обезьяну с дерева. Не быть отдельной личностью? Увольте меня от этой чертовой нормальности!

Иногда просто нужно шагнуть в пропасть, и ты либо упадешь в бездну, разбившись в лепешку, либо полетишь как птица, широко расставив крылья и радуясь щекотному чувству собственного полета.

Шагнуть, зажмурившись. Приняв решение и затаив дыхание, чувствуя удары своего сердца и пульс на шее. Шагнуть, когда пути назад нет.

Когда от волнения трясутся руки. Когда частота сердечных сокращений увеличивается в 2 раза от волнения. Когда на лбу проступают капельки пота, а во рту пересыхает. Когда ты через своего хорошего друга попадаешь к главврачу, долго объясняя и придумывая, что ты ставишь эксперимент, задействуешь свои связи. Когда где-то в глубине души надеешься, что тебе откажут, что безвольные лица и безумные глаза не будут смотреть на тебя.

У тебя, наверное, было чувство, когда ты хочешь повернуть назад, но, оборачиваясь, обнаруживаешь, что за тобой захлопнулась дверь и у тебя не будет права ее открыть.

Так думал и я, когда стоял в психбольнице с сумкой с вещами и все: врачи, сестры и все эти замечательные ребята, – думали, что я такой же сумасшедший, как другие пациенты. А мне была уготовлена роль: играть психа ровно 30 дней. Всего один месяц провести в психушке.