Элдерсон Дуг - Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли

Напряжение постоянно росло, и правительство вынуждало клан Черного Ястреба покинуть свои земли в Иллинойсе раз и навсегда и перебраться на другой берег Миссисипи, ссылаясь на положения жульнических соглашений. Наконец, в 1832 году Черный Ястреб, наплевав на американские власти, пересек со своими людьми Миссисипи со стороны Айовы, чтобы вновь выращивать кукурузу и фасоль вдоль берегов реки Рок. Его присутствие вселило в людей панику. Белые испугались вторжения. На место событий прибыли войска регулярной армии, а губернатор Иллинойса вызвал еще и силы народного ополчения, в котором принимал участие юный Авраам Линкольн. Линкольна назначили капитаном отряда города Нью-Салем — это была его первая роль на посту лидера. Тогда он не принимал участия в боевых действиях, но позже писал в автобиографии, что три месяца на страже оказались для него «чрезвычайно успешным временем, подарившим не сравнимое ни с чем удовольствие».

Черного Ястреба и его людей преследовали тысячи солдат, гоняясь за ним по землям Северного Иллинойса и Южного Висконсина. Война длилась все лето и закончилась только тогда, когда Черный Ястреб был вынужден сдаться. Большинство его соратников были убиты на кукурузном поле.

В арлингтонской школе нам больше рассказывали про Скванто, чем про Черного Ястреба. Возможно потому, что Скванто научил колонистов сажать кукурузу и выживать в Новом Свете, а Черный Ястреб внушал им лишь страх.

В 1832 году, в год окончания войны Черного Ястреба, мой прапрадед Джон Кэрол Хеглер уехал со своим дядей из Теннеси в Иллинойс. Ему в то время было тринадцать лет. Я часто думал, участвовали они в конфликте или нет. Интересно, они разделяли общий взгляд на эти события, думая, что это — часть американской Судьбы? И что было с бизонами, лосями, волками и прочей живностью — они все еще бродили по просторам прерий, или же новые поселенцы уничтожили их?

Когда ушли индейцы, прерия начала умирать. Прогресс стремился превратить дикую травянистую землю в «плодородную равнину». Это стало вызовом, объединившим многих людей, и молодой и дерзкий Джон Дир принял его. Соблазненный рассказами о золотых возможностях Запада, он покинул родной Вермонт и в 1830-х приехал в Иллинойс, организовав кузнечное дело в Гран-Детур. Он быстро смекнул, что богатые пахотные слои почвы на Среднем Западе доставляют фермерам кучу хлопот, и тем приходится через каждые два шага чистить свои чугунные плуги. Многие были готовы опустить руки и вернуться на более песчаные земли юга и востока страны.

Он использовал полотно сломанной пилы для создания первого самоочищающегося стального плуга, параллельно создав более удобный отвал. Через десять лет он производил тысячи таких плугов ежегодно. Тогда и началось основательное превращение прерии в кукурузные поля.

Первые землевладельцы не догадывались, что массовая трансформация прерий Среднего Запада — в одном только Иллинойсе их площадь составляла тридцать семь миллионов акров — приведет в конце концов к обильным выбросам углекислого газа в атмосферу, и что газ этот значительно усиливает парниковый эффект и ведет к глобальному потеплению. Даже сегодня не все понимают, что после распашки этих земель содержание углерода в почве сократилось с десяти процентов до трех и меньше. Не знали первые землепашцы и о том, что почва однажды просто истощится. Экстенсивное земледелие привело к катастрофически резкому снижению массовой доли органики и минералов в почве, хотя на вид она все еще темная. Теперь встал неведомый ранее вопрос о ее удобрении.

К концу XX века более 99 процентов прерий оказались вспаханными или замощенными дорогами — осталось чуть меньше одной сотой процента нетронутых земель. Как это ни смешно, но именно кукуруза остается доминирующей культурой на некогда просторных угодьях племен сок, фокс, кикапу, потаватоми, майами и иллини.

В отличие от первопроходцев, которым прерия казалась местом тяжелым, почти запретным, молодые поэты, писатели и ботаники нашли в ней источник вдохновения. Первый шаг по заросшей высокой травой земле для Вильяма Калена Брайанта был полон эмоционального подъема. Так он начинает поэму «Прерии», написанную в 1833 году:

Твои пустынные сады,

Твои поля, заросшие травой,

Так безграничны и красивы,

И в языке английском нету слов,

Для прерий подходящих...

Как только взор коснулся этой тверди,

Так сердце замерло в восторге,

Почив в бескрайности земли,

Что растянулась до пределов мира!

Ты, словно океан,

Спокойна и безмерна,

Застыла, время подчинив,

В прекрасной неподвижности навеки.

Элиза Стили в какой-то момент решила оставить восточное побережье и в 1840 году отправилась в путешествие на Средний Запад. По дороге в Иллинойс она оставила в своем дневнике несколько красноречивых строк, посвященных прерии:

Представь, что ты стоишь в центре безмерно большого круга бархатистых трав, и лишь небо ограничивает его со всех сторон. Все вокруг цветет, излучая все возможные оттенки каждого из существующих цветов. Мы ехали сквозь заброшенный сад, источающий сладкие ароматы духов, оживленный изящными движениями сияющих птиц и бабочек... Мы оказались посреди поля, цветущего всеми оттенками фиолетового, затем оно поменяло цвет на ярко-желтый, и он плавно перешел в розовый, и потом все цвета перемешались вновь, иногда вытягиваясь длинными линиями, словно радуга расстелилась по зеленеющим склонам... Да, мы оказались в бескрайнем саду.

К. В. Шорт, ботаник, был в равной степени тронут безмерным многообразием прерий Иллинойса, о чем свидетельствует его письмо другу, датированное 1845 годом: «Глядя на цветочное полотно прерии с некоторого возвышения, мой глаз буквально обагрило многообразием колосящихся здесь лиатрисов» .

Потребовалось всего сто пятьдесят лет, чтобы коренным образом изменить облик прерии. Альдо Леопольд писал в 1949 году: «Автобус везет меня со скоростью 60 миль в час по шоссе, изначально проложенному для лошадей и повозок. Бетонное полотно дороги расширялось и расширялось, пока ограда полей не начинала соприкасаться с обочиной. И в полоске дерна, протянувшегося между кромкой бетона и ограждениями полей, теперь живут останки того, что когда-то было прерией Иллинойса» .

Теперь же, когда на дворе был 2003-й год, и мы — я, Шайен и Тори — ехали в Спрингфилд, столицу Иллинойса, дороги стали еще шире, и в узкой полоске земли между асфальтом и полями не было видно ни цветка, ни травинки. В Спрингфилде, как и в большинстве городов Среднего Запада, было много железных дорог, депо и краснокирпичных зданий, завешенных тусклой рекламой. Каждое поколение оставляло свой след.